Я допивала чай, когда Варя принесла мне несколько толстых томов. Толковый медицинский словарь гласил, что термин гомосексуализм был введен в 1869 году венгерским доктором Бенкертом. Термин происходит от греческого слова homos, которое означает такой же, а не от латинского слова homo – человек. В библиотеке отыскалось даже два словаря. Если издание 1952 года объявляло влечение к представителю своего же пола патологией, то энциклопедия 2004 года сообщала, что согласно статистическим данным 4–6 % мужчин и столько же женщин исключительно гомосексуальны, в то же время процентный показатель бисексуалов неточен и колеблется в пределах 35–80 %.

– Думаю, больше ничего мне у вас не найти, – вздохнула я.

Варвара на минуту задумалась, потом юркнула между стеллажами (как она только умудряется протискиваться в эти щели?) и тут же вернулась с тонкой книжицей в скромной серой обложке. Прочитав название: «Древнеегипетские мифы»[1], я удивленно посмотрела на нее.

Вздохнув, Варя перелистала несколько страниц и протянула мне книгу. Миф назывался «Спор Гора с Сетом».

«А при чем тут мифология, эти египетские божества?» – подумала я.

– Читайте вслух, – кивнула библиотекарша.

Это была история о тяжбе Гора и его дяди Сета за право наследовать Осирису власть над Египтом.

– «В перерыве между заседаниями суда хитрый Сет пригласил Гора в гости и ночью всунул свой эрегированный фаллос между его ягодиц. Гор собрал семя Сета в ладонь и пошел жаловаться своей матери Изиде: „Посмотри, что сделал со мной Сет!“ Разгневанная Изида отсекла оскверненную руку Гора и заменила ее новой. Но, когда суд возобновился, Сет потребовал отдать ему царское место, ссылаясь на то, что он овладел Гором „как мужчина“, и девять судей-богов плюнули Гору в лицо и решили дело в пользу Сета: однажды потерянное мужское достоинство невосстановимо».

Прервав чтение, я удивленно посмотрела на Варю.

– Гор с Изидой нашли выход, – успокоила она меня. – Полили семенем Гора лук, из которого приготовили блюдо для Сета. Тот поел и забеременел. Таким образом, их шансы уравновесились. Причем Гор даже стал выше: ему удалось оплодотворить оппонента. Так власть над Египтом была поделена между двумя богами: Сет стал властвовать над верхним Египтом, а Гор – над нижним. – Варвара закрыла книгу и улыбнулась. – Книжка редкая, академическое издание. Я сначала ее детям давала, когда они к урокам истории готовились. А после поняла, что-то не так: уж слишком много «историков» в нашей деревушке развелось, и всех на Древний Египет потянуло.

– Хорошо, что скандала не случилось! – вырвалось у меня. – Если бы это попало в руки учительнице…

– Да уж, – кивнула Варя. – Но мы отвлеклись от темы.

– Да, пожалуй, – я снова заглянула в книгу, – надо же… Какие у них были мифы!

– И не только мифы: самое древнее изображение гомосексуалистов найдено именно на древнеегипетской гробнице, – сообщила Варя.

Она оказалась знатоком мировой мифологии. Библиотекарша поведала, что в Китае мужская любовь именовалась «наслаждением отрезанного рукава». Этот самый рукав был не чей-нибудь, а самого императора. Его фаворит уснул, положив голову на рукав своего владыки и любовника. Чтобы подняться, не разбудив своего друга, тому пришлось отрезать рукав.

– Как это по-китайски! – заметила я.

– Китайцы даже браки заключали с мальчиками, – продолжила Варя. – Мы, библиотекари, – страшные люди, – улыбнулась Варвара. – Мы все читаем, читаем… И все запоминаем. Потому о чем ни спроси нас – вместо энциклопедии сгодимся.

Да, деревенька продолжала меня удивлять!

– И что, вы все это прочли здесь? – спросила я, указывая на пять выставленных в ряд стеллажей.

– А я не всегда здесь работала, – мягко улыбнулась Варя. – К моим услугам долгое время была «Историчка». А тут обосновалась, когда на пенсию ушла.

Со стороны магазина послышался шум: кто-то из покупателей энергично доказывал, что колбаса несвежая. Варя взглянула на часы:

– Я до пяти часов работаю, закрываюсь уже. Нет, если что-то еще интересует, могу задержаться…

– Нет, нет, спасибо. Я обязательно еще зайду. У вас тут необыкновенно.

Все-таки лиственницы, окружавшие мой домик, необыкновенные красавицы. Ну словно с картины сошли. Я миновала соседский двор, поздоровалась с тетей Нюрой и прошла к себе.

Как интересно все получается, однако… В голове вертелись фрагменты Вариных книг. В раздумьях я открыла дверцу стенного шкафчика, соструганного каким-то местным умельцем, и достала початую бутылочку кагора. С возрастом я полюбила сладкие вина. По мнению моей покойной мамы, это верный признак старения. Пожалуй, немного выпить мне сейчас не помешает. Эх, жаль, что в одиночку, – вот верный путь к алкоголизму!

И тут, словно в ответ на мои сетования, в дверь постучали. Это была Галочка.

– Добрый вечер! Катя, можно к вам?

– Конечно, проходи.

Я давно обратила внимание, что в роскошных особняках жить скучно. Там не посидишь уютно, с друзьями просто так не поболтаешь. Местом встреч становятся небольшие домишки, вроде моего.

– Садись. Составь компанию, – предложила я.

– Кагор… – немного разочарованно протянула Галя. – Ну, выпью, пожалуй.

– Любишь сухие красные вина? – догадалась я, потому что раньше тоже их предпочитала.

Мы выпили по первой, закусили шоколадкой и яблоками. У Гали горели щеки, было заметно, что она сильно возбуждена.

– Катя, – спросила она, – я могу с вами поговорить?

– Да… Можешь… – удивилась я. – А о чем? И вот что: давай на ты?

Галя улыбнулась, кивнула:

– Да, конечно, мне будет приятно… Вы… Ты кажешься симпатичным человеком.

– Рада, – кивнула я. – Так о чем ты хотела со мной поговорить?

– Ну просто… Мне больше не с кем. Я с папой пыталась поделиться, но он жуткий сухарь. А я такую штуку разузнала! – Галка сделала страшные глаза и заговорщически зашептала: – Письмо точно подлинное!

Эх-ма! Оказывается, не только я одна расследование веду!

– Я сличила почерк! Это точно рука Жоржа! – воскликнула Галя.

– Вот это да! – только и смогла выговорить я.

Я налила нам еще по рюмочке, а она достала из сумочки какой-то пенальчик и извлекла оттуда две бумажки. Две ксерокопии французских писем.

– Ошибки быть не может. Хочешь – посмотри сама. Это письмо я скачала из Сети. А вот это из столика. Я вообще-то по две штуки сделала, но одну папа забрал.

– Так его же Аннушка запрятала. – Я назвала старую учительницу так, как называли мы ее в школе, но Галя не сделала мне замечания, может, просто не обратила внимания?