Было уже пятнадцать минут первого, когда в его номеренаконец появился визажист. Он был в шелковом фиолетовом костюме, белой майке.Всклокоченные волосы были зеленовато-фиолетового цвета. В правом ухепоблескивала небольшая серьга. На пальцах правой руки сверкали два кольца, одноиз которых было с фиолетовым камнем. Довольно высокого роста, худощавый,стройный, подвижный. Немного подведенные глаза, немного румян на шеках. Илакированная обувь, отдающая фиолетовым оттенком. Войдя в комнату, он сразупротянул руку Дронго.

— Добрый вечер, — приветливо начал Линдси. — Надеюсь, я неочень вам помешал. Где у вас можно сесть?

— Присаживайтесь на диван, — хмуро предложил Дронго.

— Чудно, чудно. — Линдси прошел к дивану. Затем оглянулся посторонам и прошел дальше, усаживаясь в кресло. Дронго усмехнулся и сел надиван.

— Итак, вы тот самый эксперт, о котором все так многослышали, — взмахнул рукой Линдси. — Очень приятно наконец увидеть вас лично. Ясегодня был у Кристин, когда ей позвонили и сообщили, что вам в отель «Кал Мар»переслали план ее виллы на Барбадосе. И я понял, что наша поездка на Барбадосзависит от вашего настроя. Правильно?

— Не совсем. Это зависит от желания самой миссис Линдегрен.

— Это ясно, — улыбнулся Линдси, — но ведь вы можете оказатьна нее некоторое влияние. Если вы посчитаете, что ей грозит реальная опасностьна этом прекрасном острове, то вполне вероятно, что она откажется от поездки.

— Ну и пусть откажется. Почему этот вопрос вас так волнует?

— Как хорошо, что я приехал к вам именно сегодня, — сновавзмахнул руками Линдси. — Ну разве можно так говорить? Неужели вы действительноничего не понимаете? Ей так важно принять участие в съемках этого фильма озащите живой природы. Ее и так обвиняют в бесчувственном отношении к животным,после того как она надела эту злополучную шубу в Москве.

— Какую шубу?

— Из норки или из песца. Я не помню точно. Но зверей тамубили много, чтобы сделать ей такую шубу. Конечно, ей не следовало приниматьподобный подарок и надевать шубу под объективами фотографов. Но она ее надела.И теперь просто обязана принять участие в съемках фильма о защите живойприроды.

Несмотря на свой экстравагантный вид, Линдси был совсем недурак, и в его размышлениях были свои резоны.

— Возможно, вы правы, — задумчиво кивнул Дронго. — Я не зналоб этой истории с шубой. Кто ее подарил? Режиссер Симаков?

— Не помню. Но это не так уж и важно. В любом случае ейнужно обязательно лететь на Барбадос. А вам не мешать ей и по возможностиохранять ее.

— Я буду иметь в виду ваши установки.

— Ну какие там установки, — отмахнулся Линдси. — Я хотелвстретиться с вами, чтобы убедить вас не мешать Кристин. Она твердо решилалететь на Барбадос и принять участие в новом фильме. Мне было важнопочувствовать ваш настрой.

— Почувствовали?

— Нет. Вы неуловимо меняетесь и не даете мне зафиксироватьваше отношение к этой поездке, к самой Кристин и даже к моему приходу. Я нечувствую вашего отношения. Только любопытство и вежливость.

— Интересно, — заинтересовался Дронго, — что именно выхотели почувствовать?

— Вражду. Ненависть. Интерес. Непонимание. Либо понимание.Поддержку. Отрицание. Что угодно. Но не такую реакцию. Вы словно препарируетемой визит и мое появление в вашем номере. У вас очень интересный взгляд. Высмотрите на человека вполне доброжелательным взглядом, а сами внимательноизучаете его недостатки, достоинства, поведение, речь, манеры, одежду и всеостальное. Я слышал, что вы один из лучших экспертов в своем роде. Теперьпонимаю, что у вас вполне заслуженная репутация.

— Это я притворяюсь, — улыбнулся Дронго.

— В таком случае вы делаете это слишком профессионально. Выникогда не играли в театре?

— Нет. Мне хватает театральных эффектов в обычной жизни.

— Не сомневаюсь. Но вы можете сказать мне своепредварительное мнение? Хотя бы для того, чтобы успокоить меня? Вы не будетевозражать против нашей поездки?

— Не буду, — ответил Дронго.

Линдси внимательно взглянул на своего собеседника и сновавзмахнул руками. «У него очень умные глаза, — отметил Дронго. — Такие глазабывают у страдающих людей. И у прожженных циников».

— Не знаю почему, но я вам верю, — сказал Линдси. — Надеюсь,что мы полетим на Барбадос вместе. Вы бывали на этом острове?

— Не был, — признался Дронго, — из Европы туда далеколететь, а я не очень люблю летать на самолете.

— Только не говорите, что вы боитесь. С вашей-то профессией…

— Именно так. Я не люблю долгие перелеты над океаном. Вполневероятно, что боюсь. Или опасаюсь…

— Смешно. С вашей профессией бояться авиационных перелетов.— Линдси улыбнулся. — Я думаю, вы знаете, что Кристин обычно заказываетспециальный самолет для полетов на Барбадос.

— Не знаю. Но в таком самолете я тем более не полечу. Лучшеобычный рейсовый авиалайнер, которым будут управлять профессиональные летчики,много раз летавшие на Барбадос. И большие самолеты не так сильно трясет надокеаном, где вечно дуют сильные ветры.

— Это верно. На Барбадосе настоящий рай на земле. Я думаю,вы не пожалеете, что окажетесь именно там.

— Надеюсь, что не пожалею.

Линдси стремительно поднялся.

— Извините, что нагрянул к вам так поздно, — сказал он напрощанье, — но полагаю, что вы поняли, какими мотивами я руководствовался. Досвидания, мистер Дронго.

— До свидания, мистер Линдси. Очень рад был с вамипознакомиться.

— Я тоже, — они пожали друг другу руки и остались довольныэтим знакомством.

Во втором часу ночи Дронго принял душ и отправился спать. Восне он снова увидел всех четырех человек, с которыми познакомился в этотдлинный день. Рядом все время стояла Кристин, которая внимательно слушала, чтоименно они говорят. И он никак не мог разглядеть выражения ее лица.

Рано утром он позвонил Эдгару в Москву. В Москве был ужевечер. Вейдеманис не удивился его звонку, он хорошо знал характер своего друга.

— Позвони кому-нибудь из наших знакомых в Америке и попросиих узнать через любого полицейского офицера по компьютеру, кому принадлежитсиний «Шевроле» с калифорнийскими номерами, — попросил Дронго, продиктовавномер автомобиля.

— Я перезвоню через полчаса, — пообещал Эдгар, — можнопозвонить в Чикаго или в Сан-Франциско, там наши друзья.