— как солдат без автомата, это понятно. Ясно, что нельзя «можно», ведь можно только Машку за ляжку, козу на возу и с разбегу в телегу. Возможно, что за 00-10-ые многое выветрилось, аки запах напалма поутру ближе к вечеру. Возможно, что нет.

А ещё в армии имеется совершенно своя система ценностей.

Армия состоит из многих мелочей, совершенно обычных на гражданке и абсолютно не таких в войсках. Ценности меняются со временем, хотя главные были и останутся всегда.

Выспаться. Нормально поесть. Хорошая обувь. Теплое белье. И просто помыться.

В распоряжении нашего КМБ имелась целая баня с водой двух температур: кипяток или ледяная. Ну, и еще рядом текла Абинка, холодная и почти прозрачная. Туда-то нас и загнали сразу по прибытию. На кой? Стричься налысо.

— Строиться, мать вашу… Строиться, тела растащенные! — Стёпа, явно впавший в меланхолию после визита к командиру роты, выдавал перл за перлом, — рыльно-мыльные взяли, гоблины. Митрофан, организм, маму не теряй!

Митрофан начал терять маму уже тогда и продолжил, с постоянным успехом, делать это дальше. Но это совершенно другая история.

А вот с рыльно-мыльными, сперва вызывавшими смех, всё обстояло иначе.

Лезвие «Нева» — и ты вдова, как известно. Мы, дети адских девяностых, потихоньку привыкали к одноразовым станкам и Жилетт различных маркировок. Две стальных полоски, три и плавающая головка, пена ладонью на морду, туда-сюда. Армия девяностых эдаких аристократических изысков не терпела, армия девяностых требовала хардкора, жёсткости и практичности.

Шишок, здоровенная хищная оглобля, стоял у тумбочки и не понимал — кому потребовалась его зубная щётка. Он просто не понимал и не вкуривал — зачем нужна чужая зубная щётка?! Обычно-дешёвые уже на КМБ порой отправлялись к банкам с ваксой, помогая делать наши сапоги чёрными и блестящими.

Щётка Шишка оказалась модной, прозрачной, с красной полосой. Если бы среди зубных щёток проводили конкурсы вроде «Мисс Взлётка-1998», она явно вошла бы в тройку призёрш. Она всплыла уже в Дагестане, замеченная у кого-то из сержантов призыва 1-97, довольно полировавшего свои бивни у умывальника.

Скрысить щётку? Да как два пальца об асфальт, это армия и девяностые, не потерял, а проебал, не нашёл, а прошарил. И ладно бы щётку, в самом деле.

Со мной служить поехали отцовские помазок со станком, удобные, проверенные и легкие. Станок раскручивался и во времена оные, когда пачка сигарет стоила около пяти рублей, в отвернутой части прятались пятаки. Станок же был просто станком, не китайской поделкой, тяжело сидевшей в руках, а нормальным пластиковым, еще советским и даже поставленная «Рапира» не резала морду лица.

Полагаете, им приделали ноги? Бинго, вы прям рентген.

Рыльно-мыльные ранжировались также как жранина. Имелось довольствие со столовой или ПХД, имелся усиленный паёк на выезде и существовал нормальный балабас. Кому-то вспомнились зоновские понятия? Ну, а чего вы хотели, времена стояли тяжелые, мы вертелись, как могли.

Именно рыльно-мыльные были тем не многим, что срочники шарили в Чечне. Мыло, шампуни, прочие блага бытовой химии появились в вещмешках именно там. И сошли на нет где-то через месяц, одновременно с закончившимся содержимым бутыльков и появлением всевидящей прокуратуры.

На КМБ вдруг стало ясно — хозяйственное мыло нужно не только для… Для чего там нужно хозяйственное мыло? Да для всего, от стирки вещей, с щеткой и доской и до профилактики самого обычного грибка. Да, эту страшно-секретную тайну нам раскрыл наш замок, Стёпа:

— Вечером ноги холодной водой с мылом моем, демоны, — сказал он, — чтобы потом у меня во взводе не воняло со всех сторон!

Стёпа, как и всегда, оказался прав. Его простые советы помогали с начала и по самый конец службы.

А причем тут, собственно, Абинка и все остальное? Да всё просто.

Нас погнали туда всеми учебными взводами за-ради приведения в порядок голов. Кто-то постригся налысо дома, кто-то приехал с короткой стрижкой, а кому-то впору было носить кепку с настоящим казацким чубом. А это, сами понимаете, непорядок и отсутствие единообразия. И для устранения данной хреновины, несомненно, вредительской боевому духу, мы отправились на речку.

В армии быстро раскрываются необходимые умения. Людей, умевших стричь, кто людей, кто овец, отыскали быстро. Некоторым вручили обычные ножницы, некоторым даже портняжные. На том и погорели.

Первую физическую потерю полк понес в тот судьбоносный день. Верхний кончик чьего-то уха канул в ледяную Абинку, а кровь ему смог остановить лишь санинструктор Макс, экстренно вызванный к нам. От таки дела, малята.

Хлеб

Я купил «Волкодава» Семёновой сразу по увольнению из армии. До неё такого не получалось, сам был молод, глуп, не видал больших… проблем, а моей маме хватало куда тратить зарплату учителя, кроме книг, желаемых её сыном.

«Чтоб тебе никого не есть хлеба, испеченного матерью», когда-то давно написала Семёнова. Казалось чем-то странным, немного даже глупым. Понять это вышло именно на службе. Пусть моя мама никогда и не пекла хлеб.

По духанке хлеба не хватало. Его не хватало на полном серьезе, а жрать хотелось всегда.

— Чуханить — западло, — сказал Стёпа, — чуханят чуханы. Вы ж не чуханы, а нормальные пацаны?

Все желали быть нормальными пацанами и не чуханили. Практически, почти, даже чтоб и на полшишечки, епта. Три раза за КМБ, проверяя карманы, Стёпа с нашими слонами находили не то, что крошки, а прямо ломти хлеба.

В соседнем взводе одному голодающему выдали буханку, договорившись с хлеборезом. Он ее не съел, а чтобы растрясти — занялся дополнительным физо. Вместе со взводом, само собой, вместо вечернего куска свободного времени.

Хлеб — имя существительное

Бондарчук, по зернышку кладя его в рот, плакал слезами настоящего хлебороба, не понимая, как быть после войны.

В Даге хлеб привозили. Наверное, в Дагестане уже тогда пекли тот самый «турецкий» хлеб, сделанный из муки с добавками, этакий предок всех современных пекарен а-ля «Хлебница», где вместо хлеба — настоящая химоза. Завтрак с ужином — буханка на пятерых, обед — на четверых. В Первомайке, порой, самым клевым обеденным раскладом был гороховый суп с накрошенным хлебом. Живот набивался, жрать хотелось меньше.

Он всегда пах солярой, а как еще, если он лежал в КУНГе, а где КУНГ, то там и соляра. Вкусным назвать его было невозможно, но это все же был хлеб.

Моя бабушка Маша порой пекла его сама, в духовке, но не ценил. Мама ела с удовольствием, а мне желалось батона там или сайки. Да, тогда СССР еще стоял рядом, отрадненский хлебозавод никто не думал сносить и наш хлеб был просто