Девица приблизилась вплотную к ложу, размахнулась. «Прощай, мой ватный дружок, под тобой было тепло», — успел оплакать одеяло Стефан.

Но удара не последовало, рука остановилась на полпути. Девушка судорожно дернула плечами, торопливо перекрестилась и снова попыталась нанести удар… ничего не выходило. Не так-то просто убить человека, не всякий воин, впервые попавший в заварушку, сразу решится сделать взмах, сколько их, неоперившихся, полегло в первом бою, а тут девка, будущая мать.

Панночка походила кругом, снова приблизилась, сталь жадно поймала отблеск пламени. Кинжал был готов убивать, а девчонка нет. Показалось, или Стефан увидел блеснувшие злые слезы.

— А ты представь, что перед тобой жирный окорок, да и коли, — сочувственно посоветовал Стешка.

Панночка вскрикнула, выронила кинжал и бросилась обратно к лазу…

— Куда?! — заорал Стефан и в прыжке, рискуя грохнуться с размаху на каменный пол, перекрыл дорогу, собой загораживая потайную дверь.

Запыхавшийся и довольный уловом молодой господарь рассматривал диковинную добычу.

— Может поговорим? — предложил он, подмигивая девице и отшвыривая саблю в знак миролюбия.

— На том свете со святым Петром поговоришь, — быстро подобрала и выставила вперед кинжал панночка, а голос звонкий, боевой.

— Ну, бей, — расправил грудь Стефан.

«А ведь может с перепугу и пырнуть, здесь зевать нельзя, надо успеть выбить». Он, чувствуя пьянящий вкус азарта, поманил девчонку кончиками пальцев. Она вдруг игриво улыбнулась, неспешно убрала смертоносное оружие в болтавшиеся на поясе маленькие ножны, провела ладонью по линии талии. Стефан нервно сглотнул, делая шаг.

— Не спеши, — мягко мурлыкнула незнакомка, прикладывая пальчик к губам, — я сама.

Панночка, сделав несколько шагов в сторону кровати, начала медленно приподнимать юбку: ступни в сафьяновых черевичках, тонкие щиколотки, розовые икры, еще немного и будут видны колени. Но девица остановилась.

— Не бойся, — подбодрил ее Стефан, завороженно застыв с полуоткрытым ртом.

— Много чести, чтобы я тебя, цыпленок общипанный, боялась, — хитро прищурила панночка глазки, а потом, подхватив рукой подол, рванула прямо к парадной двери, за которой спала охрана. По-мужски с разлета выбив створ каблуком, девица вывалилась в коридор, козой перепрыгнула через не успевших очухаться караульных и полетела по черной галерее. Стефан, совсем не благородно матерясь, ломанул за ней, но впотьмах споткнулся о ноги одного из воев и позорно растянулся на полу, стесывая себе ладони.

— Чертова девка, — прорычал он, резво поднимаясь и продолжая погоню.

За спиной зашевелился и проснувшийся караул.

— Девку ловите, олухи! — заорал воям господарь. — Якун, туда, Ивась, вправо беги! Живей! Живей!

Сам Стефан полетел напрямик, ему показалось, что он увидел за поворотом край синего платья.

— Ну, попадись только, зараза, я тебе покажу цыпленка, — прорычал преследователь, злясь скорее на себя.

Поворот, еще поворот. Да вон же она! Незнакомка, оглянувшись, шмыгнула в первую попавшуюся дверь. Стефан разъяренным быком ворвался за ней и… и никого не нашел. Это был старый чулан с большим количеством пыльных шкафов. Полная луна, рвущаяся в небольшие оконца, освещала очертания громоздкой мебели. «В одном из этих коробков сидит», — ухмыльнулся Стефан, понимая, что западня захлопнулась.

— Ивась, светец тащи! — заорал он в коридор.

С помятыми виноватыми лицами явились караульные, у каждого в руке по факелу. Стефан нетерпеливо вырвал один из светцов и, подсвечивая себе, принялся открывать один шкаф за другим. Но ничего, кроме пыльных старомодных платьев, изъеденных молью шуб и груды сваленных в кучу стоптанных сапог, ему найти не удалось. Ни в одном из шкафов девчонки не было. Наваждение какое-то! Бесясь от бессилия, Стешка стал сдергивать с вешалок платья и швырять их под ноги.

— Здесь есть лаз, не могла же она раствориться?! — прорычал он.

— Что здесь происходит?! — раздался хриплый голос, это в одной ночной сорочке с всклокоченной со сна бородой стоял филин Адамусь, и с негодованием разглядывал бардак, сотворенный Стефаном.

— Светлейший господарь, ты, коли хватил лишнего, так шел бы спать, — процедил сквозь зубы старый хранитель, бережно поднимая и отряхивая старую тряпку.

— Заснешь тут, если над ухом ножами машут, — так же сварливо процедил Стефан. — Кто та девка, что подносила мне воду?

Адамусь замер, прижав пыльное платье к груди. На морщинистом лице отразилась тревога.

— Что она опять натворила? — пробормотал хранитель, тяжело вздыхая.

— Опять? — переспросил Стефан.

— Я поговорю с ней, поверьте, она больше не будет. Она вообще добрейшая душа, — старик одну за другой стал подбирать вещи, бережно развешивая их обратно в распахнутые шкафы, — добрейшая душа, — твердо повторил он, — совсем безобидная.

— Я заметил, — усмехнулся Стефан, кивая своим людям, чтобы помогли хранителю убрать тряпье. — Ты не ответил на мой вопрос — кто эта девица?

Адамусь выпрямился, показывая, что не собирается говорить при караульных.

— Оставьте нас, — махнул Стефан воям, нагнувшимся было за одеждой. — Ну, — в ожидании уставился он на старца, когда они остались одни.

— Господарь, если вам нужна баба, — тревожно оглянулся на затворившуюся дверь Адамусь, — так ты прикажи, мы сыщем. Чистоплотную и лицом приятную.

— Я тебя спрашиваю, что это за девка, а ты, старый сводник, на какой грех меня подбиваешь?! А?

— Ну, ты ж для того интересуешься, — так же шепотом пробормотал старик, в ложной стыдливости опуская глаза.

— Издеваешься, старый пень?!! — прорычал Стефан, кидаясь на старика и только в последний момент, совладав с собой, останавливаясь, не успев схватить хранителя за бороду. — Кто такая, просто скажи — кто?!

— Она тебя больше не потревожит, я с ней серьезно поговорю, — продолжал упираться старик, хмуря совиные брови. — Племянница она моя, сестры моей покойной дочь. Блажная, дурочка, по-вашему, — старик перекрестился трясущейся рукой, — грех такую обижать.

Стефан отстранился как от удара. Дурочка? Блажная?

— Врешь, сука! Ничего такого я не заметил! — простонал он.

Но память услужливо подкинула видение чумного напряженного взгляда, когда девка протягивала ему ковш с водой. Неужто правда?

— Она думает, что ты Болотный Вепрь, — тихо проговорил Адамусь, — убить тебя хочет. Я ее уговорил ковш тебе вынести, чтобы она убедилась, что это не так. Но она твердит — вепрь да вепрь. Ничего сделать не могу… Но я еще раз попробую поговорить, она обязательно поверит, я буду стараться. А так-то она смирная, тихая, и на сестрицу очень похожа, очень похожа, все так и говорят — вылитая Олена, никто не усомнился, уж сколько лет, а все так и говорят — сестрица твоя, — Адамусь все бормотал и бормотал какую-то нелепицу, так, что Стефану стало казаться, что и старик чокнутый, видать, вся семейка блажная.