Ещё одним важным стимулом для военнослужащих была доля в военной добыче. Конечно, львиная часть трофеев доставалась царю, но перепадала своя доля и военнослужащим: «Пусть завладеют твои войска добычей, тогда они восславят тебя… Быстрее подходи, чтобы мы захватили эти города, и да возьмут твои военные добычу».

Клинописные документы упоминают военных, которые крали трофеи из царской доли, а также офицеров, удерживавших добычу, предназначавшуюся солдатам. Так, один из командующих жалуется, что некоторые из его офицеров «…украли долю солдат! Я поклялся именем царя… не отнимать солдатской доли добычи. Не прошло и десяти дней после моего указа, как… пришла табличка, гласящая: “Кто бы ни отнял солдатскую долю добычи, он совершает святотатство против меня”».

Зарплаты солдатам и офицерству выплачивались, видимо, не ежемесячно или ежегодно, а за участие в конкретной военной кампании. Как-то, например, войску из 650 человек за проведение очередной кампании было выплачено на 10 человек по 2 сикля; их командир получил 8 сиклей и рубаху{42}.

Походное снабжение. Месопотамские государства во время военных действий обеспечивали своих воинов вооружением, одеждой и едой. Войскам, выступавшим в поход, выдавали продовольствие на определённое количество дней — где-то от 10 до 40 суток. Транспортировка продовольствия и обеспечения для армии производилась носильщиками, на ослах, на телегах, либо на лодках (в верхней Месопотамии и по её среднему течению войска снабжались караванами посуху, тогда как в нижней — в основном на лодках по реке). Лодки зачастую просто экспроприировались у местного населения. Солдаты противоборствующих сторон, как правило, стремились нарушить движение вражеских лодок по реке с целью предотвратить снабжение войск противника. В результате всё это приводило к затруднениям с поставками. Задержки в проведении той или иной кампании зачастую могли быть вызваны именно трудностями в снабжении: «…сейчас он пребывает в Манухатан и достаёт продовольствие для их похода». Просьбы получить масло и прочий провиант довольно часто фигурируют в письмах. Государственные склады хранили десятки тысяч литров зерна, но доставка его в расположение войск зачастую представляла проблему.

Чем дольше продолжалась война, тем больше истощались армейские запасы, и не только. Квартирование армии в отдельно взятой области в течение продолжительного времени могло сделать напряжённой продовольственную ситуацию. Так, в одном из городов Мари жители взбунтовались из-за непомерных поборов зерна со стороны армейских служащих. Армейцы конфисковывали у местных жителей повозки и лодки для транспортных целей, и в результате урожай не вывозился с полей и прямо там и гнил. Если месопотамская армия по каким-либо причинам откладывала демобилизацию, то часто не хватало людей для сбора продуктов земледелия; в таких случаях солдат на время отряжали помочь населению с уборкой урожая.

Коррупция и военные спекуляции, судя по архивам из Мари, весьма процветали не только ныне, но и в месопотамских армиях четыре тысячи лет назад. Так, некий интендант пришёл в ужас от царившего в одном из городов беспорядка в снабжении войск зерном: «Я прибыл и обнаружил, что прежние служащие [квартировавшие в городе] распродали [армейское] зерно за серебро. Войска, прибывшие позже, расточительно расходовали его. Теперь осталось только пятьдесят ослиных поклаж зерна… и из амбаров, по каким бы то ни было причинам, пропало пятьсот мер зерна!»

Иногда, например в том же Мари, войска являлись без оружия, и их экипировали за казённый счёт. Оружие хранилось в арсеналах и выдавалось мобилизировавшимся бойцам: некий командир велел своим подчинённым: «…откройте склад, выдайте копьё [каждому воину], а также походное продовольствие на сорок дней».

Справные сапоги всегда дефицит в армии. Так было и 4–5 тысяч лет назад. Вот один офицер просит своего приятеля: «Пришли мне хорошие сапоги!», на что тот отвечает: «Вышли мне отпечаток твоей ступни, и я изготовлю хорошие сапоги».

Военные действия. Детальных описаний полевых битв и прочих боевых действий столь седой древности практически не существует. Встречаются лишь сжатые сообщения, в совокупности дающие некоторую картину.

Перед началом военных действий и после их окончания проводилась, как уже отмечалось, перепись армейского контингента: «…Войска вернулись, и я проведу их полную перепись. Перепись эта будет очень тщательная! Население собрано. И теперь царь [Шамши-Адад] пошлёт к тебе людей, ответственных за перепись, и ты в своей земле проведёшь её так же». Зная свой боевой потенциал, можно было ориентироваться на ту или иную стратегию, не забывая при этом, что и враг не сидит сложа руки. Уже Шамши-Адад отмечает в своём письме сыну значимость стратегической подготовки: «Ты думаешь, какими бы уловками разбить врага, какое место занять для противостояния ему. Но враг тоже обдумывает разные хитрости, с какого расположения лучше противостоять тебе. Это подобно тому, как два борца используют приёмы друг против друга».

Вообще, надо сказать, Шамши-Адад и Ишме-Даган были весьма способными военачальниками. Они практиковали такие приёмы, как засада, стычка с походными колоннами противника, нападение на противника союзными силами одновременно с разных направлений, высылка подразделений на вражескую территорию, чтоб они затаились и нанесли удар по противнику, когда тот, расслабившись и ничего не подозревая, возвращается домой.

А вот следующий эпизод, иллюстрирующий реалии военных перипетий того времени. Для того чтобы предотвратить нападение ямхадского Суму-эпу на правителя Катны Ишхи-Адада, союзника и «брата» Шамши-Адада, последний намерен выслать войска с целью доставить беспокойство врагу на его территории и тем самым остановить его агрессию{43}.[15]В следующий раз мы снова сталкиваемся с этим Суму-эпу из Алеппо. Он захватил пограничные крепостца Дур-Адад и Дур-Шамши-Адцу. Шамши-Адад решает неожиданным нападением выбить захватчиков и вернуть себе пограничные заставы. Неожиданным тут является время года — весна, когда служивых распускают по домам для ведения полевых работ. Поэтому Иясмах-Адад, сын Шамши-Адада, как только одержит планируемый захват, в 5 дней обязан вернуть своих солдат домой — обратно к их сельскохозяйственным заботам. Вся кампания должна продлиться не более 30 дней.

Судя по редким изображениям среднеассирийского периода и дошедшим до нас литературным источникам, в сражениях ассирийцы задействовали как пехоту, так и колесничные войска. Пехотинцы на вооружении имели луки и боевые топоры. Очевидно, сначала, как это и ведётся, осуществлялся обстрел противника, как пехотинцами-застрельщиками, так и с колесниц, а при соприкосновении с вражеским войском, чтобы прорубить его передовые, хорошо защищенные ряды, применялось оружие ближнего боя — копья, мечи, боевые топоры.

Имели место разного рода уловки и хитрости. Вот, например, касситский царь Вавилонии Каштилиаш, как уже упоминалось, объявил войну Тукульти-Нинурте I, однако в открытое сражение до поры до времени вступать не спешил. Ассирийский визави укоряет его: