в Японии, где они находились под защитой и охраной, совершенно не боясь людей или кого-то, кто способен нанести им вред. Так и тут. На одной территории собрались слабые животные, коим не место в опасном внешнем мире, и спокойно себе живут, плодятся и отдыхают.

— Ты правильно заметил, Лид. Эти земли вносят большую лепту в биоразнообразие этого и других регионов. Есть договорённости и специальные группы богов, которые перемещают самых сильных и крепких особей в регионы послабее, чтобы заселить ими охотничьи земли под контролем различных кланов. Здесь, можно сказать, наш заповедник для поддержания баланса. Раз в месяц созревают урожаи, и птицы разносят часть семян по окрестным землям, ещё одну часть народ Аэр Ханг отдаёт для поддержания статуса своей собственной земли. А сами они… Присмотрись-ка вон к той каменной глыбе.

Я последовал совету старика и удивлённо заметил сотни тысяч знаков, выгравированных на этих каменюках. Каменюки походили друг на друга, как близнецы, а формой напоминали конусообразную пирамиду. По символам на них, словно кровь, текла энергия, заставляя определённые ряды на их поверхности светиться вспышками и символами.

— Это что? Кристальные существа? Ожившие горы?

— Можно и так сказать. Каменная глыба — это голова. Основное же тело сидит в земле и благословляет почву вокруг. Иначе бы эти растения не росли так быстро и густо, а изобилия травы, грибов, мхов и лишайников с ягодами для животных в этих заповедных землях не было. Одна такая гора обеспечивает пышущей энергией жизни радиус в сто одиннадцать километров. Это поразительные и крайне редкие существа. Жаль только, что в последней глобальной войне с тварями пустоты их число сократилось в три раза, и это стало огромной потерей для всего нашего мира, — тяжело вздохнув, поведал часть их удивительной истории Синху. — Пойдём-ка… Я уже показал тебе, что хотел. Не стоит слишком задерживаться и привлекать их внимание.

Я молча кивнул и отправился дальше, поражаясь разнообразию мира богов, что сохранилось до сих пор.

— По легенде, название их расы переводится как «Накорми мир», — добавила Селеста. — Если бы их уникальная планета не погибла, и у нас появлялись бы новые представители этого удивительного народа… Тогда бы эти чудесные создания и впрямь смогли бы накормить целый мир.

— Это ведь меньше одной тысячной процента, да?

— Ты о чём? — удивилась Повелительница Бури.

— О разнообразии этого мира. Того, что есть сейчас. И того, что было когда-то. Формы жизни изменились. Галактические империи осваивают новые планеты, бороздят открытый космос, как и эпохи назад. Но они видят Систему и считают её величайшим из бедствий, бесплодно продолжая свои поиски для защиты от её неминуемого прихода, уничтожающего своим вмешательством целые миры.

— Или же даруя им своё благословение. Всё зависит исключительно от жителей этих миров. Жертвы этих изменений огромны… но неминуемы. Иначе однажды настанет бесконечная ночь, где ни у кого в нашей галактике не останется родного дома, — ответил мне Синху. — Да, раньше биоразнообразие было куда выше. Сейчас же новые цивилизации только-только восходят на мировую арену. Ещё пару сотен тысяч лет, и, возможно, они начали бы массовое заселение космоса и борьбу за мировое господство. Быть может, даже потеснили мы нынешнего гегемона — человечество, что расселилось по большей части галактики.

— Забавно. Если бы на моей родной планете знали, что она всего лишь один из тысяч освоенных миров и что там живут такие же люди…

— Ну, может, и не такие же. Миры создают различные условия и среды, и люди поколение за поколением адаптируются к ним. Поэтому здесь много антропоморфных, то есть человекоподобных созданий. Гномы и эльфы, о которых ты как-то говорил, имеют чуть за восемьдесят процентов генетической схожести с людьми Земли, — Старый Дьявол прямо загорелся энтузиазмом, когда ему выпала возможность поговорить о биоразнообразии миров.

— А какое место в деле заселения галактики занимает Земля?

— Изначально? Резервный заповедник. Населили представителями множества планет с различными адаптациями и позволили смешиваться, чтобы получить выносливый, живучий подвид, который можно использовать для заселения миров, восстановления численности важных планет, войск и так далее. Наиболее мягкий вариант жизни с естественным природным балансом.

Хм… Раз так, то некоторые конспирологические теории о пришельцах не лишены смысла… Не удивлюсь, если нас однажды спасли от вымирания неизвестные. Не хотелось бы повторить незавидную судьбу динозавров…

— Я эту информацию, пожалуй, землянам рассказывать не буду. Некоторые до сих пор в черепаху на трёх слонах верят…

— А это, кстати, шутка, которая вышла за рамки шутки. По сути, это одна из блуждающих по галактике легенд об этом самом мире с Системой. Мы с тобой сейчас стоим на плоской земле. Чем тебе не панцирь черепахи? Так что не так уж они и не правы, — добродушно улыбнулся Звёздный Лорд.

— Ха! Тогда рассказывать об этом тем более не стоит, а то ещё возгордятся своей мудростью плоскоземельщики… — усмехнулся я, и мы отправились дальше.

Много земель, много народов, много кланов с удивительными существами, историей и ежедневной рутиной, длящейся тысячелетиями. Они живут, трудятся и познают мир, используя те скромные ресурсы, что выдаются им Системой и их мирами. Если те ещё живы, разумеется, Шаг за шагом, по капельке, они идут вперёд и рискуют, сражаясь с монстрами, планируют свои вылазки, просчитывают своё развитие на сотни лет, понимая, какие расходы им предстоят и что они за это время получат.

Они словно кирпичики в фундаменте дома. Они определяют стабильность существования этого мира, а заодно и тысяч других. Невидимые путы Системы связали их с множеством живых существ. Я не могу не уважать их, как и их путь. Мы можем иметь разные характеры, разные цели, разные мысли о судьбе и окружающем нас мире, но не уважать тех, кто идёт по этому пути до конца, я не могу.

Я даже как-то иначе стал относиться к амбициозным, хитрым, жуликоватым личностям и кланам, что создают напряжённость и порождают конфликты между богами. Единственные, кроме Тёмных, к кому я не буду проявлять уважения и пощады, — это те из кланов и богов, что возгордились и, поверив в собственную исключительность, ради борьбы за ресурсы стали