с разведенными ногами, когда я кручусь на верхней перекладине, раскинув ноги в стороны, а потом отпускаю ее и хватаюсь за нижнюю, продолжая крутиться. Когда делаешь этот элемент, нижнюю перекладину видишь только между разведенными ногами, и поначалу я старалась вообще на нее не смотреть, потому что она была ужасно далеко.

– Смотри на брусья! – кричала мне Эйми, потому что видела – я прыгаю вслепую.

– Не хочу! – кричала я в ответ. – Мне страшно! Я лучше просто раскачаюсь и схвачусь за нее.

Постепенно я освоила обратное вращение и прошла на восьмой уровень. Несколько месяцев спустя я сдала зачет на девятый. Я была одной из двух гимнасток команды Bannon на этом уровне и единственной, кто уже отрабатывал элементы для десятого. Мы с Эйми разучивали их вместе, потому что Эйми, тоже некогда гимнастка-юниорка, закончила соревноваться на восьмом уровне. Она хотела продолжать, но сломала ногу и просто не смогла.

Дальше восьмого уровня – если не принимать во внимание травмы – проходили, по опыту Эйми, только те девочки, которые собирались становиться элитными гимнастками. После восьмого уровня спорт требует от тебя гораздо больше: элементы становятся сложнее, и тренировкам приходится посвящать все свое время. На восьмом уровне я проводила в зале по три-четыре часа каждый день после школы. Адрия к тому моменту вернулась в гимнастику и тоже упорно тренировалась. Мне было приятно во время занятий замечать ее в другом конце зала за собственными упражнениями.

* * *

В одиннадцать лет я соревновалась на девятом уровне и училась в шестом классе в средней школе Strack вместе со своими подругами Беккой и Мариссой. Хоть я и начала регулярно выигрывать в гимнастических состязаниях, в школе я ничего из себя не представляла. Честно говоря, меня считали дурнушкой. На одной фотографии того года я красуюсь в джинсах с низкой талией с вышитыми цветочками и в голубой футболке-поло. А еще на мне голубой плетеный пояс, который я завязывала вокруг талии, и его концы свисали чуть ли не до пола. Сейчас, глядя на этот снимок, я не понимаю, о чем вообще думала. Ситуация осложнялась тем, что я начала стесняться своих мускулов, так что всегда надевала спортивную куртку поверх любых вещей. Я точно не была в числе крутых девчонок. Возможно, единственным моим крутым достижением в средней школе было то, что я пробилась в мальчишескую футбольную команду.

– Уйдите с поля! Девчонкам сюда нельзя! – кричали мальчишки, когда мы с Меган пытались поиграть с ними вместе. Меган была еще одной девочкой из моего класса, которая хотела играть в футбол. Мальчики считали, что мы недостаточно сильные, чтобы играть с ними, поэтому, когда мы пытались отобрать у них мяч, они пинали нас по ногам, думая напугать. Но мы с Меган были настроены решительно. Помните, я же унаследовала свое упрямство от бабушки Кей! Поэтому думала: Если вы нас бьете по ногам, то и мы будем тоже и все равно отберем у вас мяч. Когда мальчишки поняли, что мы с Меган не уступаем им, они смирились. Весь год мы играли с ними в футбольной команде.

На соревнованиях мои усилия в спортивной гимнастике начинали окупаться. Хоть я и соревновалась на уровне штата с гимнастками, которые были старше меня и выше ростом, я регулярно получала медали. Некоторые тренеры волновались, что я двигаюсь вперед слишком быстро и могу перегореть. «Не позволяй ей сразу выигрывать», – говорили они Эйми, но та не видела причин сдерживать меня. Пока спорт приносил мне удовольствие и не добавлял стресса, она позволяла мне соревноваться сколько угодно.

Мама с папой поддерживали ее в этом. Семья одобряла мои занятия гимнастикой и болела за меня на соревнованиях. Теперь, когда я стала побеждать, они решили подходить к моим занятиям спортом серьезнее.

– Симона, – сказала мама как-то раз, когда я получила максимальное количество очков в абсолютном зачете на открытых соревнованиях в Саус-Падре в 2008, – Бог наградил тебя великим даром.

Тем не менее родители ни к чему меня не принуждали. Переход в олимпийскую юниорскую программу был исключительно моим выбором. На самом деле, хотя многие другие мамы постоянно приходили посмотреть, как тренируются их дочери, наша мама в этом смысле не была «мамой гимнастки». Конечно, мне нравилось видеть ее на трибуне во время тренировок, но в то же время нравилось считать, что гимнастика – это только мое дело. Ни одно другое занятие не казалось мне столь же захватывающим, как полеты над снарядами, кувырки в воздухе и точные приземления на ковер. Я не хотела останавливаться. Я уже мечтала о том, как стану соревноваться на элитном уровне и войду в национальную сборную. И хотя до Олимпиады 2012 оставалось четыре года, я в тайне представляла себе, как еду с командой в Лондон.

Но тут была одна проблема.

«Мой день рождения – 14 марта, поэтому в 2012 мне будет только пятнадцать лет», – написала я в тетради на пять предметов, которую превратила в свой дневник. Тренер мне объяснила, что участвовать в Олимпийских играх можно только тем, кому в олимпийский год исполняется шестнадцать. «А мне шестнадцать будет только в 2013, поэтому придется ждать еще долго», – добавила я в дневнике.

Глава восьмая

Мечтательница

«Мечты должны быть великими, чтобы мы дорастали до них».

Джози Биссетт, актриса

– Симона ты точно готова? – спросил меня папа, глядя в глаза. Он сидел за обеденным столом со своим ноутбуком, разбираясь в школьных бланках и разрешениях на занятия гимнастикой для меня и Адрии. Он позвал меня вниз, чтобы заполнить бланк допуска на региональные соревнования. Мы оба знали, что я должна заработать не меньше 34 очков на этом первенстве, чтобы квалифицироваться на девятом уровне на Западный Чемпионат мая 2008, до которого оставалось несколько недель.

Я уже говорила, что Чемпионат имел для меня большое значение? Даже огромное: все главные представители американской женской спортивной гимнастики должны были приехать, чтобы найти новых спортсменок. Включая Марту Каройи, координатора национальной сборной. Если гимнастка хорошо выступала, Марта могла заметить ее и пригласить в их тренировочный лагерь во всемирно знаменитом гимнастическом центре, который они с мужем Белой Каройи основали в Хантсвилле, штат Техас. В гимнастических кругах его называли просто «Ранчо».

Но сколько бы я ни мечтала о поездке в тренировочный лагерь со своими кумирами, элитными гимнастками, в тот день у меня на уме было еще кое-что.

– Папа, – сказала я, – почему мы никак не заведем собаку?