– Хорошо, – прошептала она, взяв ее морщинистую руку в свои. – Я сделаю, как ты просишь. Я не стану принуждать тебя принимать лекарства. И все время буду рядом с тобой.

С тех пор каждую ночь мама спала на кровати рядом с бабушкиной, зная, что каждый ее вздох может оказаться последним. Иногда бабушка просыпалась среди ночи и спрашивала маму: «Я уже умерла?», а та отвечала: «Нет, раз ты говоришь со мной». И обе они тихонько смеялись. Даже в такой тяжелый момент мои мама и бабушка не теряли чувства юмора. Наблюдая за ними, я начинала еще сильней ощущать, какое это счастье – быть частью любящей и сплоченной семьи.

Однажды вечером бабушке Кей стало так тяжело дышать, что мы подумали, эта ночь будет для нее последней, но бабушка не умерла. На следующее утро 11 июня 2005 мама собрала всех, кто был в доме, в спальне бабушки Кей. Мы встали вокруг ее кровати и произнесли молитву. По мере того как мы молились, дышать ей становилось легче, а когда молитва закончилась, я встала на колени возле ее постели и обняла бабушку обеими руками.

– Я тебя люблю, бабушка Кей, – сказала я, прижавшись лбом к ее щеке.

Она улыбнулась и легонько похлопала меня по плечу.

Вскоре после этого она снова начала задыхаться, и тетя Анджелина отослала детей из комнаты.

– Идите, помолитесь за вашу бабушку, – сказала она нам шестерым, стоя наверху лестницы. – Пожалуйста, помолитесь.

В гостиной мы встали в кружок над кофейным столиком и взялись за руки.

– Боже, пожалуйста, сделай так, чтобы с бабушкой Кей все было хорошо, – повторяли мы раз за разом.

И тут наши мамы спустились вниз. Лицо моей мамы было залито слезами; она прижала нас с Адрией к себе.

– Теперь ваша бабушка вместе с Господом, – прошептала она.

Четверо младших детей начали плакать – не только потому, что бабушка Кей умерла, но еще и из-за слез своих мам. До сих пор, стоит моей маме расстроиться, и я расстраиваюсь тоже.

На следующей неделе все мы полетели в Белиз на похороны бабушки Кей. Мы с Адрией знали, что она умерла, но не до конца понимали, что ее больше нет на свете, пока не оказались вместе с остальной родней у ее могилы и не увидели, как туда опускают гроб. Когда какие-то мужчины стали бросать на гроб землю, я посмотрела на маму. У нее по щекам текли слезы, но в целом она казалась спокойной, как будто все случилось так, как должно было. Я прижалась к ней, и священник объявил название следующего гимна. Все начали петь: «Я пред тобой, Боже».

Я пред тобой, Боже. Это же я, Боже?

Услышал я зов твой в ночи.

Я пойду, Боже, веди меня, Боже,

С народом твоим в моем сердце.

Я почувствовала, как мама обнимает меня за плечи и придвигает к себе. Глаза мои были устремлены в безоблачное голубое небо. Я представляла себе нашу бабушку Кей на небесах: как она обрела мир рядом с Богом, но еще скучает по семье. Наверняка она была рада, что настояла на своем и все-таки провела с дедом последнее Рождество.

* * *

После похорон мама договорилась, что дед Сайлас поедет с нами в Техас, потому что одного в Белизе его оставлять нельзя. Недавно она заключила деловое соглашение, став совладелицей нескольких домов престарелых, и они с партнерами уже отремонтировали шесть из них. Мама с папой поселили дедушку Сайласа в светлой просторной комнате в одном из этих домов, поскольку он нуждался в более тщательном медицинском уходе, чем мы могли организовать дома.

Мама ездила туда проведывать его каждый день, а по воскресеньям после церкви мы отправлялись к дедушке всей семьей. Мы с Адрией катались на его инвалидном кресле, что не очень ему нравилось. Поскольку заводилой всегда была я, дед пытался отвлечь меня, задавая вопросы о новых достижениях в гимнастике. Иногда я показывала переворот назад или какой-нибудь другой акробатический трюк, и он говорил: «Я в свое время тоже был акробатом. Ты унаследовала свой талант от меня, Симона». Мне нравилось, что он так думает. Между нами была особая связь.

Каждое воскресенье, проводя время с дедом, мы непременно вспоминали бабушку Кей. Мы никогда не переставали скучать по ней. Возможно, именно поэтому нам с Адрией так нравится гимн «Я пред тобой, Боже» – это наша любимая церковная песня. Иногда по вечерам перед сном мы просили маму включать его нам в телефоне, а сами забирались в ванну, клали на бортик брошюрку с церковной службы и по очереди подпевали. Хотя бабушка Кей была теперь на небесах вместе с Господом, под этот гимн мы чувствовали себя ближе к ней – словно она по-прежнему с нами, и мы все так же в ее сердце.

Глава седьмая

Движение вверх

« У каждого из нас может вспыхнуть в сердце огонь. Наша цель – поддерживать его, не давая затухнуть».

Мэри Лу Реттон, олимпийская чемпионка 1984 года по спортивной гимнастике

Я была в восторге! Наконец-то мне предстояло научиться делать полный оборот на верхней перекладине, когда ты сначала стоишь на руках в идеально вертикальном положении, соединив носки и устремив их в потолок. Этот элемент называется «гигант», и он имеет принципиальное значение для гимнастической карьеры. Чем быстрее я его освою, тем скорее смогу перейти к сложным перескокам и другим важным элементам.

Вчера на занятиях тренер Сьюзан помогала мне, стоя рядом на больших мягких кубах, сложенных в стопку у края поролоновой ямы. Она придерживала мои руки одной рукой, а второй нажимала мне на спину, и я вращалась на 360° вокруг перекладины. Теперь я чувствовала, что могу делать «гигантов» самостоятельно. Я уже закончила разминку: подъемы ног и подтягивания на шведской стенке, лазание по канату, спринты по периметру зала, подъемы корпуса и отжимания – все, что было у Сьюзан в списке, и теперь могла переходить к брусьям.

Я зацепилась за нее в висе и сделала стойку на руках. Выполнила два или три оборота, но тут внезапно чуть ослабила хват на одной руке и начала заваливаться в сторону. Обычно, допустив ошибку на разновысоких брусьях, мы просто падаем в мягкий поролон ямы. Но я в тот день свалилась так неудачно, что ударилась о перекладину, оттолкнулась от нее и