– А внешность этого человека? Могли бы вы подробно описать ее? Какие-нибудь особые приметы?

– Да нет, особого ничего не заметила. Высокий такой, солидный...

По всей видимости, под словом «солидный» она подразумевала то же, что моя собеседница из церкви в Тополевке подразумевала под словом «мосластый». Думаю, человек этот просто хорошо подкачанный и широкий в кости. В классической мужской «тройке» это может выглядеть как солидность, а в свитере и джинсах – как мосластость. К тому же это подтверждает мою догадку о том, что чернявый – агент. Если уж не спецслужб, то, как минимум, частного сыска. Или частной охраны. В общем, что-то в этом роде. Что ж, это лучше, чем ничего. Благодаря своему росту и комплекции такой человек всегда заметен в толпе, и это сужает круг поиска.

– А внешность, лицо? Ничего вам не запомнилось? – продолжала я пытать настоятельницу.

– Да нет... лицо как лицо. Крупные такие черты... нос, брови. Но глаза маленькие, глубоко посаженные.

– Темные?

– Да.

– А губы? Толстые, тонкие?

– Губы? – настоятельница задумалась. – Губы скорее тонкие... да, тонкие.

Словесный портрет был не ахти, но тем не менее давал некое общее представление о внешности человека, который похитил Настю и которого мне предстояло найти. Очевидно, что больше ничего полезного настоятельница сообщить мне не сможет. Поэтому я распрощалась с ней и с участковым, который еще раз извинился за свою чрезмерную бдительность, и, оставив им свои координаты, пошла к машине.

Маловероятно, что чернявый еще раз появится в монастыре, но на всякий случай мой телефон у настоятельницы должен быть. Может, она вспомнит что-нибудь. Марку машины, например. Судя по тому, как ловко она проделала этот маневр с участковым, женщина она не глупая, и если случится что-нибудь действительно важное, должна сообщить.

Занятая своими мыслями, я не обратила внимания, что положение моей машины несколько изменилось по сравнению с тем, в котором я ее оставила. Погруженная в размышления, я села за руль и, лишь проехав несколько метров, поняла, что что-то здесь не так. Обычно послушный рулю автомобиль на этот раз никак не хотел ехать прямо. Его все время уводило куда-то вбок, и, кроме того, было ощущение, что кто-то держал мою «девятку» за задний бампер, тормозя движение.

«Колесо», – тут же подумала я и, разумеется, оказалась права. Левое заднее колесо было спущено полностью, и сплющенная резина уныло волочилась по земле.

«А чтоб вы провалились со своими монастырями на окраинах, – раздраженно думала я, доставая запаску. – Накидали тут гвоздей! У меня времени и так в обрез, а тут еще колесо менять».

Но, сняв спущенное колесо, я поняла, что дело тут не в гвоздях. Дыра была огромной. Она прекрасно была видна невооруженным глазом, чего в случае с гвоздями никогда не бывает, и явно указывала на постороннее вмешательство.

Я вытащила приготовленный совсем для других целей нож и, приложив его к отверстию в шине, могла удостовериться, что, скорее всего, именно нож и был тем орудием, которое продырявило ее. Но в чьих руках было это орудие?

Разумеется, первой кандидатурой был чернявый. Но как он смог выследить меня? Узнать, что я – это я, что именно мне заказано расследование, что именно в это время я окажусь в этом месте? Ведь это просто нереально. Он что, ясновидящий? И вообще, какого черта он до сих пор делает в Тарасове?

Увы, вопросов вновь было больше, чем ответов. Поставив новое колесо, я поехала домой. Предстояло все обдумать и наметить план действий.

* * *

Поднявшись к себе в квартиру, я хотела было позвонить Семенову, но потом передумала. Расстроить человека я всегда успею. Но одно дело – просто сказать, что поиски не дали результатов, а другое – сообщить, что ты собираешься делать дальше. Какими бы удручающими ни выглядели обстоятельства, но, пока есть возможность действовать, надежда не умирает. Так как же мне нужно действовать в этих обстоятельствах? Я закурила сигарету и принялась думать.

И в церкви в Тополевке, и в монастыре все видели только чернявого. Значит, с известной долей вероятности мы можем предположить, что сам заказчик в Тарасове не появлялся.

Конечно, ничто не помешало бы ему отсидеться в гостинице, в то время как агент посещал святые места, но имелись довольно весомые аргументы, которые свидетельствовали против этого. Кем бы ни оказался этот самый заказчик, несомненным было одно – это человек, так или иначе связанный с девочкой, имеющий к ней какое-то отношение. Вряд ли в подобное дело ввязался бы кто-то совсем уж посторонний. Слишком мало шансов на успех.

А если заказчик имеет отношение к Насте, даже опосредованное, то лишний раз светиться ему абсолютно ни к чему. Приезжать в город, где у него нет ни знакомых, ни друзей, где его может интересовать только одно – маленькая девочка, недавно получившая большое наследство, – это значило бы самому себя подставить. Риск был бы слишком высоким и абсолютно не оправданным. Зачем самому лезть на рожон? Приедет агент и тихо, без шума и пыли, все сделает. Он же профессионал. Наверняка профессионал. Какого-нибудь лоха с большой дороги на такое дело не возьмут.

Итак, будем считать, что агент действует один. Пункт два – к чему должны повести его действия? Получил ли он задание убить Настю? Или только «найти и обезвредить»?

Немного поразмыслив, я приняла второе предположение как наиболее вероятное. И не только потому, что так мне было легче. Заказчик должен убедиться, что агент выполнил задание, а заказчик в данном случае находится в другом городе. Если не в другой стране. Кроме того, учитывая то, что говорил мне Киря относительно правил вступления в наследство, Настю действительно придется «предъявить» душеприказчикам, иначе никто не сможет претендовать на ее долю наследства все то время, пока ее будут искать. А если ее не будет в живых, искать ее придется очень долго.

То есть можно предположить, что девочка жива... Конечно, утверждать это сложно, но предположить все-таки можно. Если принять это допущение как рабочую версию, сразу возникает множество разных вопросов. Где ее держат? Как удалось уговорить ее поехать с чернявым? А если ее не удалось уговорить, каким способом ее заставляют молчать?

Признаюсь, от одной мысли об этом мне стало нехорошо. Слишком уж подробно были мне известны эти «способы», и, представив, что они применяются к ребенку, я почувствовала себя отвратительно.

Впрочем, не следует зацикливаться на негативе, иначе дело застрянет на месте и я, и так уже опоздавшая всюду, где только можно было, снова ничего не успею.

Значит, так. Чернявый узнал, где находится Настя. Кроме того, каким-то образом ему удалось выяснить, что в монастыре содержат приют для домашних животных (может, просто в газете прочитал), и в этом он нашел весьма неплохой предлог для посещения. Остальное уже было делом техники. Найти где-нибудь приблудного котенка (опять эти кошки!), приехать в монастырь, оставаться там до тех пор, пока не появится Настя, убедиться, что девочка на месте, и через день увезти ее. По взаимной договоренности или силой.