– Да, пожалуй.

– Я уже думал насчет фотографии, но, боюсь, ничем не смогу вам помочь. После того как у всех образовались семьи, мы и вообще не так уж часто собирались вместе, сами понимаете – у всех свои заботы... Вот с Галей мы чаще виделись, да и то только потому, что дела нас сводили. Пару раз, правда, мы выбирались на отдых всей компанией, с этих встреч у меня есть фотографии. Но мы предпочитаем отдыхать активно – горы, реки... ну, и все такое в этом роде, а дети у всех тогда были еще маленькими, поэтому сидели с бабушками. Так что... увы! Но сам я видел девочку несколько раз, если хотите, могу описать вам ее.

– Да, разумеется.

– Впрочем, никаких особых примет у нее нет. Худенькая, светленькая. Волосы длинные. Глаза голубые. В общем, обыкновенный ребенок. Очень улыбчивая, добрая. Ну, вот и все, пожалуй.

«Не густо», – подумала я про себя, но вслух этого не сказала. В конце концов, человек старался. Что ж, помог, чем смог.

– Спасибо, буду иметь это в виду, – дипломатично ответила я. – А вот еще вопрос. Он уже давно интересует меня, но боюсь, что сейчас, когда прошло столько времени со смерти Дмитрия Колобкова, трудно будет найти на него ответ. Но все-таки мне бы хотелось услышать ваше мнение. Как вы думаете, почему сам Дмитрий не нашел Настю? Ведь по логике вещей, кто, как не родной отец, смог бы лучше всех позаботиться об интересах девочки? Если он чувствовал, что ему недолго осталось, мне кажется, он первым делом должен был выписать к себе дочь.

– Что вам сказать, Татьяна? Могу только повторить ваши же слова – сейчас уже трудно найти ответ. Мы можем только предполагать. Если вас интересуют мои предположения, то они состоят в следующем. Онкология – вещь коварная. Иногда до последнего момента человек не чувствует даже небольшого недомогания. Тем более такой человек, как Дима. Он по натуре был оптимист, очень энергичный, успешный в делах... Люди подобного типа не склонны носиться со своими недугами. Наоборот, даже если и заболеют, обычно рассматривают это как мелкий досадный пустяк, мешающий делу. Думаю, так было и на этот раз. Дима до последнего держался и обратился к врачам, когда болезнь уже зашла слишком далеко. Но и в этой ситуации он вполне мог не представлять себе всего масштаба угрозы. И характер его, как я уже сказал, не способствовал этому, да вспомните еще и то, что таким больным обычно не принято сообщать их диагноз. Думаю, ему называли какую-то другую болезнь и он сам не предполагал, чем все может закончиться. Поэтому он и не спешил вызывать Настю. Может быть, даже специально ничего не сообщал ей, чтобы зря не расстраивать. Думал – вот поправлюсь... А потом, когда состояние его совсем ухудшилось и ему стали колоть сильные обезболивающие, тогда уж ему было не до чего... Причем ведь все это произошло очень быстро, я уже говорил вам. Дима буквально сгорел. Сгорел, как свечка. Возможно, так и не поняв, что происходит с ним. Думаю, поэтому он и не успел повидаться с дочерью перед кончиной.

– Что ж, вполне возможно, что все так и произошло. Больше вопросов пока нет, кроме пожелания вам вспомнить как можно больше адресов в Петербурге, о которых мы с вами говорили. Завтра около двух часов я вам позвоню.

– Да, конечно, я постараюсь.

Мы попрощались, и я положила трубку.

Итак – я еду. Решено. Еду, не имея на руках почти никакой информации, в незнакомый мне город, разыскивать девочку, которую я никогда в жизни не видела (в отличие от чернявого, между прочим). Все преимущества в руках моих врагов. Они владеют ситуацией, а я – нет, они читали завещание, а я – нет, они знают, что они собираются делать, а я – нет. Кроме того, они опережают меня по времени, и если бы какие-то непредвиденные обстоятельства не задержали чернявого в Тарасове еще на день, то, возможно, ехать куда-то мне уже не было бы никакого смысла. Но пока еще смысл есть, и я еду.

Однако до отъезда мне необходимо успеть кое-что сделать. И для начала неплохо было бы определиться с тем, на чем я еду. Конечно, быстрее и удобнее всего на самолете, но, учитывая, что я планировала прихватить с собой кое-что из снаряжения, тщательный досмотр пассажиров, который осуществляется в аэропортах, был мне совершенно ни к чему.

Лучше всего было бы поехать на машине, но это очень долго. А времени у меня было в обрез. Оставался поезд. Туда можно пронести некоторые несанкционированные технические средства, и время в пути не будет слишком затянутым. Не таким, как на самолете, конечно, но все-таки...

Я набрала телефон круглосуточной справочной и узнала расписание поездов до Санкт-Петербурга. Оказалось, что они уходили ежедневно, в одиннадцать часов ночи. Что ж, вполне подходит. На сегодня, разумеется, планировать отъезд уже не стоит, поскольку на часах половина двенадцатого, но на завтра вполне можно заказывать билет. Так я и поступила.

После того как у меня приняли заказ и вежливо сообщили, что завтра я смогу выкупить билет в любое время после 13.00, я решила, что пора уже мне отойти ко сну. Завтра предстоял очень хлопотный день.

* * *

На следующее утро я первым делом нанесла визит подполковнику Кирьянову.

– Собираешься в Питер? – не дожидаясь моих сообщений, спросил старый друг.

– Что, уже доложили?

– Да, Коля вчера звонил.

– Тем лучше. Значит, ты уже в курсе дела, и мне не понадобится тратить лишнее время, чтобы убеждать тебя в необходимости связаться с питерскими товарищами и сообщить им, что в их палестины направляется частный детектив Татьяна Иванова с очень важной миссией.

– Эх ты! – только и нашелся ответить Киря на мое безапелляционное заявление.

– А ты как думал? Нужны же мне хоть какие-нибудь тылы. Я и так почти с пустыми руками еду. Ни информации, ничего. Даже фотографии нет.

– На то ты и гениальный сыщик, чтобы...

– Ну да. Только, помнится, кто-то обещал свое содействие. В случае чего. Это, между прочим, твой друг, а не мой!

– А что? Я ничего. Разве я отказываюсь? Но ты от реальности-то не отрывайся. Сама ведь говорила, что по официальным каналам действовать не удастся.

– А кто тебе говорит про официальные каналы? Хочешь сказать, что у тебя в Питере так-таки никого и нет, к кому можно было бы обратиться неофициально?

– Шустрая ты, Татьяна, как мотоцикл. Посмотрите на нее – все уже за всех решила. А если и правда – нет у меня таких каналов?

– Быть этого не может!

– А-а... Ну, если так, то конечно. Тебе, безусловно, лучше знать.

– Киря, ты давай не выпендривайся. И время мое не трать. У меня и кроме этого еще есть к тебе вопросы. Так что говори прямо – обеспечишь мне официальную поддержку?

Подполковник задумчиво посопел.

– И что это за манера у вас, девушка, приступать с ножом к горлу? – медленно проговорил он, и я поняла, что старый друг снова не подведет. – Есть там один... товарищ. Но мы с ним сталкивались только по делу, причем по одному-единственному. Так что, сама понимаешь, ни о каких неофициальных контактах здесь и речи быть не может. Но он вроде бы мужик неплохой... так мне показалось. Давай сделаем так – я ему позвоню, телефон у меня оставался где-то, ситуацию объясню. Ну, и послушаю, что он скажет. Согласится тебя курировать – считай, повезло; не согласится – не обессудь.