Но вчерашняя ночь показала, какая она на самом деле. Оназнала, как раззадорить мужское самолюбие и либидо.

— Но... — Калли замолчала и стала покусывать нижнюю губу. Отэтого ее легкого движения ему стало жарко. — Быстрее будет долететь до Афин.

— А кто сказал, что я хочу поскорее вернуться? — Дэймонокинул ее оценивающим взглядом. Мозг его полнился горячими воспоминаниями. — Яжду этого неспешного путешествия с нетерпением.

Она моргнула, но ничего не сказала.

— Неужели «Цирцея» недостаточно для тебя хороша?

— «Цирцея» просто великолепна. Просто поразительно, чточеловек, одержимый поглощениями компаний и местью, умеет распознать истиннуюкрасоту. — Она повернулась и пошла вперед.

— И как только ты с таким острым язычком столько прожила вбраке, Калли.

Она на секунду замерла.

— Я уже говорила — мой брак не твое дело.

— А почему ты не хочешь об этом говорить? Стыдно за то, какты с ним обращалась? Только не говори мне, что страдаешь. Ты его явно неоплакиваешь.

Она гневно на него посмотрела:

— А ты, наверное, предпочел бы, чтобы я ходила в черном изаперлась бы в четырех стенах на всю оставшуюся жизнь? Неприятно, наверное,осознавать, что женщина в жизни может прекрасно обойтись и без мужчины.

— Ты признаешь, что не любила его? Поэтому ты вернула себефамилию Манолис? Потому что он ничего для тебя не значил?

Ее взгляд стал еще более холодным, если это было возможно.

— Ты не сентиментальна? Не хочешь носить имя мужа? Не хочешьхранить воспоминания о человеке, с которым все эти годы делила постель?

Дэймон ждал, что она начнет оправдываться, но этого непроизошло.

— Значит, — пробормотал он, — ты его не любила.Неудивительно, ведь он был настолько старше тебя. Лет на двадцать, да? Илибольше?

— Тридцать пять.

— На тридцать пять... — Дэймон присвистнул. — Трудно,наверное, было заниматься любовью с человеком настолько старше тебя. Ты что,просто лежала и думала обо всех его деньгах, которые ты можешь тратить?

Она не пошевелилась. Интересно, что нужно сделать, чтобывывести ее из равновесия? Он знал, что за этим ледяным фасадом скрываласьженщина из плоти и крови, чья страсть по силе могла сравниться даже с егособственной.

— Ты ничего о моем замужестве не знаешь, — сказала она. — Тыдаже не оригинален в своих оскорблениях. Ты ничего такого не сможешь сказать омоем замужестве, чего уже не говорили бы. Ты меня не знаешь, — добавила она.

— Я знаю все, что мне нужно знать. Помню в мельчайшихподробностях. Каждый вздох, каждый стон, каждый твой страстный отклик. Ты никакне могла мной насытиться.

Дэймон подошел к ней поближе, поднял руку, как будто хотелпогладить ее по щеке, остановился буквально в сантиметрах от ее кожи.

Она наклонилась совсем чуть-чуть, как будто не в силах былаустоять перед его прикосновением. Она тоже его хочет.

Скоро он получит то, чего так жаждет. И тогда, когда оннасытится, он продолжит жить нормальной жизнью, свободный от этой опутывающейего паутины.

— Что бы ты там себе ни думал, не всех женщин, встречающихсятебе на пути, посылают исключительно тебе для развлечения.

— То есть вы еще на что-то годны? Кроме как болтовни,походов по магазинам и посещения благотворительных мероприятий?

Он бы сейчас так получил от своих сестер и матери, если быони были здесь. Но он слишком занят был тем, что наблюдал за реакцией Калли наего намеренно возмутительное заявление. Он был решительно настроен вывести ееиз себя.

Калли пригвоздила его к месту взглядом.

— Поздравляю. Надеюсь, в тебе есть все, чего следует ожидатьот греческого магната. И даже больше. Спасибо, что предупредил. — С этимисловами она развернулась и спокойно пошла вперед.

Дэймон с трудом сдержался, чтобы не засмеяться.

Маленькая бестия. Неужели она и правда думает, что своимисловами может ужалить его? Но надо отдать ей должное, она не отступила и нестала дуться, когда он бросил ей вызов. Она посмотрела ему прямо в глаза исказала, что думает. Знает ли она, как сильно это привлекает?

Чем больше времени он проводил с Калли, тем больше она егозаинтриговывала.

Она была не просто сексуальной партнершей. Она была тайной,которую он намерен был разгадать.

Палуба двинулась под ногами у Калли. Она рефлекторно сменилапозу, приноравливаясь. И все же она запаниковала, но тут же попыталась взятьсебя в руки.

Дэймон и так уже думает, что она беспринципная пустышка. Онане позволит, чтобы он считал ее еще и трусихой. Ей под силу справляться с этойфобией, пока они не окажутся на материке.

А ведь когда-то ей так нравилось быть на борту такихкрасавиц, как «Цирцея». Тогда она любила и была любима. И будущее казалось ейсветлым.

— Наконец мы одни.

Калли повернулась и увидела, как Дэймон смотрит на неесквозь зеркальные очки. Она сжала губы.

— Проведешь для меня экскурсию? — Если она будет занята,может, ей удастся побороть самый сильный свой страх.

— Конечно. Пойдем.

Он пошел к лестнице, на ходу стягивая рубашку. С голойгрудью он выглядел так, как тогда, когда она впервые его увидела. У Калли тутже в горле пересохло. Если бы только он был таким, как она сначала подумала, —щедрым и нежным. Человеком, которому она могла доверять.

— Ты часто один плаваешь?

— Нет. Обычно на «Цирцее» полным-полно членов моей семьи.

— Семьи? — Калли застыла на верхней ступеньке лестницы. Неможет быть, чтобы он был женат!

— Я старший из пяти детей и последний из всех холостой.

— Потрясающе, — выдохнула она, рассматривая роскошныйинтерьер, в котором сочетались очарование старого мира и современнаяфункциональность.

— Я рад, что ты одобряешь. — Как ни странно, никакогосарказма в его голосе не было.

Он снял темные очки и, прищурившись, ее разглядывал. Она судовольствием впитывала в себя окружающую ее обстановку. Как бы ей хотелоськогда-нибудь получить заказ на создание интерьера вот такой яхты. Может, вбудущем, если ее бизнес будет успешным...

— Единственная на сегодняшний день жалоба поступила от моейматери. Что в духовке на яхте не помещается тройная порция мусаки.