тебя прощать? – хмыкнула мама. – Я люблю тебя. Молю Бога, чтобы у тебя всё было хорошо. Ты моя единственная радость, и ты это знаешь. С Новым годом, доченька!

– Мам, я тебя ещё поздравлю! Я побежала, мам?

– Беги, солнышко, беги! Позвони мне, когда сможешь…

Они почмокали в трубки, подождали, когда наступит тишина в эфире. Обе не любили отключать телефоны. Боялись обидеть друг друга.

Кузина бросила телефон на стол, но промахнулась, и он просвистел мимо, с громом бухнувшись на пол. Алина не стала его поднимать. Её раздирали на части странные мятущиеся мысли, вихрем проносившиеся в голове. Алина что-то поняла, но мыслительный сумбур ни в какую не хотел выстраиваться в логический ряд. Она посмотрела на валявшийся на полу телефон, затем перевела взгляд на стационарный. Старенький аппарат ютился на краю стола. Кузина схватила трубку и услышала ноющий хрип эфира. Она набрала номер городского телефона матери Минаева.

На звонок не ответили. Кузина судорожно перелистала дело, на одной из страниц бросилась в глаза справка оперсостава из соседнего района. Обычная проверка адреса. Профилактическая работа с подучётным контингентом. В прошлое освобождение Минаева 133-й отдел просил проверить места концентрации преступного элемента, чтобы выявить факты нарушения режима. Фактов не выявили. Вдруг Алину озарило. Это же так просто. Нужно установить номера телефонов соседей матери Минаева. Кузина позвонила в справочно-информационный центр, ей выдали сразу пять номеров. Дом населён пенсионерами, а они любят вести долгие разговоры по городской телефонной сети. Несколько номеров мигом отпали. Два упорно молчали, третий проблеял что-то невразумительное и заткнулся. Зато пятый порадовал. На приветствие Алины ответила бодрая и жизнерадостная старушка.

– А я беспокоюсь, что-то Клавдия Михайловна не отвечает на мои звонки, – запричитала Алина, выдавливая слезу из собеседницы.

– В больнице она, в больнице, инсульт у неё, сын довёл, – вздохнула соседка матери Минаева.

– Жанна Львовна, мне ваш телефон Клавдия Михайловна дала, давно, на всякий случай, – соврала Алина, впрочем, густо покраснев от своей невинной лжи.

В эту минуту она ощущала себя опытным аферисткой. Крупной мошенницей. В общем, прожжённой кидальщицей и клофелинщицей, на которой клейма ставить некуда.

– А ты, девушка, случайно, не Олежкина подружка? – вдруг забеспокоилась Жанна Львовна.

Алина на секунду затормозила. Признаваться или не признаваться? Скажешь, что Олежкина подружка, старушка трубкой шваркнет, если нет, тогда кто она? Племянница, внучка или дочь старого друга Клавдии Михайловны. Алина лихорадочно перелистала несколько страниц дела. Никаких старых друзей Клавдии Михайловны в деле не значилось. И племянниц там не было. Внучек и подавно.

– Да, – нехотя призналась Алина, – подружка. Мы в школе вместе учились.

– А-а, понятно, – обрадовалась Жанна Львовна, – пропал твой Олежка. По плохой дорожке пошёл.

Соседка утратила подозрительность и полностью доверилась Алине Кузиной. Им было о чём поговорить. В женской беседе заключаются тридцать три удовольствия, и пунктом первым значится страсть, затем воодушевление, далее – по списку. Две женщины, пожилая и молодая, долго перемывали кости Олежке, его матери и ещё двум дружкам, о которых в деле не упоминалось. На мытье костей Минаева и его окружения ушло ровно сорок минут. Алина наблюдала за секундной стрелкой, ведущей отсчёт женской болтовне. Часы являлись сторонним наблюдателем. Анализировать тонкости женского общения не входило в их обязанности. Наконец Жанна Львовна выдохлась:

– А сейчас Олежка живёт у сожительницы, в Приморском районе. На Озёрном проспекте. Все вещи у Клавы вынес. Все. Ничего не оставил, наркоман проклятый! А эта, как её, ну, его сожительница, Машка Перова, она ему помогала. Я сама видела!

Это знаменательное «я видела!» Жанна Львовна произнесла со вкусом, дескать, что было, то было, ни отнять, ни убавить.

Алина только кивала головой в такт желанным словам. Она боялась пропустить момент, когда нужно будет вставить всего один вопрос. Кажется, этот момент настал.

– Надо бы встретиться с Олежкой, сказать, что у Клавдии Михайловны инсульт, – доверительно зашелестела в трубку Алина, – вы не помните, где эта Машка живёт? Вам Клавдия Михайловна не говорила?

– Говорила, как же не говорила, Клава – аккуратная женщины была, прости меня, Господи! Сейчас поищу, книжку, куда-то засунула…

Жанна Львовна исчезла из эфира. Алина прислушалась. Шаги медленно удалялись. Вскоре всё стихло. Она что, записную книжку в антресоли прячет?

– Пиши, Озёрный проспект, дом 7, квартира 39. А вот и Олежкин телефон нашла, будешь записывать?

Алина не верила случайно привалившему счастью. Адрес, номер телефона, имя сожительницы, и всё это богатство получено, не выходя из служебного кабинета.

– Девушка-девушка, а как тебя звать-то? – крикнула Жанна Львовна в глохнущую трубку.

– Алина Юрьевна! – крикнула Кузина, впрочем, понимая, что Жанна Львовна никогда не узнает её имени, потому что не услышит, так как связь уже прервалась, а сама Алина бежит по коридору в поисках Батанова. В плохом варианте сойдёт и Воронцов. О Славе Дорошенко она не хотела думать. Он был неприятен Алине. Было в нём что-то такое, мерзкое и пакостное, а что это, Алина не могла объяснить. Она ещё плохо разбиралась в человеческой психологии.

Батанова никто не видел. Кузина заглянула во все кабинеты и отделы, забежала даже в канцелярию, затем влетела в приёмную, сбив по пути с ног парочку участковых и одного патрульного постового. Участковые и постовой удержались на ногах, но покрутили пальцами у виска, дескать, девушка с большим приветом, но Алине не до них было. Она вихрем носилась по отделу, но ни Батанова, ни Воронцова, никого, даже мерзкого Дорошенко в отделе не было. Как будто все от неё попрятались.

* * *

Дорошенко осторожно повернул ключ. Оперативники сидели за столом, внимательно разглядывая измученного Батанова.

– Костян? Говори уже, у нас нервы сдают.

Оперативники загалдели. Каждый стремился высказать свою точку зрения, все не слушали друг друга. В кабинете стоял монотонный гул, словно рядом работал горячий цех по переработке утильсырья.

– Товарищи офицеры! Отставить!

Константин Петрович медленно обвёл взглядом личный состав угонной группы. Кузиной не было. Мужчины решили провести тайное совещание без неё. От Алины прятались, чтобы не натолкнуться на прямой вопрос. Все уже поняли, что Кузина из тех женщин, которые сначала говорят, а потом думают.

– В главке нашу группу поставили на контроль. В Новый год работают все!

– Как это – все? – хором выдохнули оперативники.

– Так! Все. Отменены отпуска, отгулы, с больничных всех вызвать. Таков приказ. Все работаем с Алиной Юрьевной.

Батанов не заметил, что впервые назвал Кузину по имени и отчеству. Оперативники молча переглянулись. Они не ожидали такого поворота событий

– А как же Новый год?

Батанов стал меньше ростом. Прямо на глазах уменьшался в размерах.

– Отставить! Сам не ожидал, что придём к такому финалу. Не знаю, что