ждал, голова разрывалась от проигрывания возможных планов спасения. Все мысли вертелись вокруг кольца. Вспомнит ли его отец? Поверит ли, что Энни пришла от меня? Написать письмо? Нет, и еще раз нет! Во-первых, он не знает моего почерка. Во-вторых, Энни могут поймать – Такер или его люди, и тогда письмо станет доказательством, что я замышляю побег. Лучше все передать на словах.

Наконец, появились Пит и Энни. За стол мы не помещались – у меня был только один стул, и они сели:

– Вы оба должны знать, что я планирую нечто опасное.

– Вилли, ты хочешь бежать? – спросила Энни.

– Да. Пока я просто готовлюсь к этому. Нам всем надо бежать. Такер не пощадит вас, если я исчезну.

– Я очень боюсь Такера. Он иногда кричит на меня, и я д-дрожу от страха. Но он редко кричит, ведь я так с-стараюсь, – промямлил Пит.

– Не бойтесь. Я всё продумал, – обратился я к Энни. Смотри, это кольцо моей матушки.

– Боже! Какое красивое! Золотое? Где ты его взял? – Энни смотрела на кольцо горящими глазами.

– Догадайся.

– Нарисовал?

– Точно, – улыбнулся я. – Именно такое мамино кольцо я, дурак, продал. Думаю, отец подарил его ей. Энни, ты покажешь кольцо отцу и расскажешь обо всем, что тут происходит. Скажешь, что ты – моя невеста.

– Вилли…

– Да, милая. Я тебя люблю и прошу стать моей женой, – выпалил и устыдился собственной поспешности.

Энни и Пит ошарашенно смотрели на меня.

– Видишь, Пит, я честен с твоей сестрой. Мы должны жить вместе. Втроем. Я сделаю всё, чтобы вы были счастливы.

Энни заплакала. Но я видел, что то были слёзы счастья. Пит смотрел на сестру, улыбался, его глаза светились. Я положил кольцо на ладонь Энни и решительно, но ужасно неумело, поцеловал её в губы. Энни откликнулась на мой поцелуй – тоже неумело, но нежно:

– Я согласна, Вилли, – прошептала она.

Такое вот детское обручение. У нас с Энни всё так – глупо и поспешно.

Энни внимательно выслушала мой план и всё запомнила. Я дал ей деньги, которые были спрятаны в брюках. Те самые, подаренные отцом. Я истратил-то всего ничего – купил пару маленьких холстов и кистей. Про Виолу я тоже рассказал. Вдруг Энни встретит сестру, когда придёт к отцу.

Прощались мы долго и взволнованно. На сердце давил груз неизвестности. Энни снова заплакала, и Пит к ней присоединился. Я, как мог, успокаивал их. Попросил Энни не экономить деньги и взять извозчика. Она мужественно взяла себя в руки, успокоилась, и они с Питом ушли.

Ожидание тянулось невыносимо долго. Меня истерзали тревожные мысли. Может быть, Энни следовало идти в полицию? Но я помнил, что там у Такера есть друг. А может, и не один. Нет, идея искать приюта у отца была лучшей. Но что если отец не поверил Энни, или Пита схватили прихвостни Такера, и мальчишка проболтался? Час проходил за часом. Я пытался отвлечь себя живописью. Но куда там! Ничего не мог делать, только сидел как замерзшая ледяная статуя и ждал. Но вот я услышал голос Энни за дверью.

Она вошла вместе с Питом, и улыбки на их лицах зародили в моем сердце надежду.

– Ну, рассказывай! – засуетился я.

– Подожди, Вилли. Я зашла домой за едой. Не теряла время, просто взяла хлеб и молоко.

– Сейчас не до еды. Я ничего не хочу. Так ты видела отца?

– Да. Сначала я шла пешком. Убедилась, что слежки нет и поймала извозчика. Через двадцать минут доехала. Виолу я тоже видела. Она теперь ходит к отцу каждый день. Вилли… Кажется, он умирает. Это слово не звучало, конечно, но мне так показалось. Он очень слаб и говорит с трудом.

– Боже… Но он еще может выздороветь. Я ведь могу написать его портрет. Но я должен хотя бы начать с натуры. Увы, плохо помню его лицо. Мне нужно бежать и спасти его.

– Я тоже об этом подумала. Знаешь, я так волновалась, так невнятно начала рассказ, что мистер Бит не сразу во всем разобрался. Не мог понять, как мы связаны с тобой. Потом его служанка заварила чай, я немного расслабилась и спокойно всё повторила. Кольцо твоей матушки, действительно, сыграло решающую роль. Но, Вилли, ты не совсем правильно его нарисовал. Смотри.

Она достала кольцо и показала на маленькие камни. Они были как бы на полосатой поверхности. Я внимательно посмотрел. Да, именно таким я помнил мамино кольцо. Но Энни сказала, что на самом деле полоски были не прямыми, а изогнутыми – шли волнами.

– Я испугалась, что мистер Бин назовет меня обманщицей и прогонит, ведь кольцо отличалось от настоящего. Но он поверил. Прослезился сначала, глядя на кольцо, подержал его немного в руках и спросил, давно ли у тебя этот дар. Оказывается, он тоже рисовал, но потом прекратил. Сказал, что у него есть дневник, в котором всё про это написал. Этот дневник он передал тебе. Увы, такой необычный дар напугал твоего отца. Знаешь, я не рассказала ему про котенка, просто не успела, но подумала, что мы ведь тоже испугались. Вилли, это ведь он разорвал собаку?

– Думаю, да. Наш Сумрак. И что отец сказал про кольцо?

– Сказал, что у него тоже не все получалось нарисовать так, как надо, как хотелось.

– И почему он перестал рисовать?

– Я задала ему этот вопрос, но он ушел от ответа, сменил тему и стал спрашивать о тебе.

– Отец понял, что я хочу бежать, и мне нужно знать, приютит ли он нас на первое время?

– Да, конечно. Он сказал, что мы сразу должны ехать к нему. Я же сказала, что нас трое. Рассказала ему про Пита, и, представляешь, он так обрадовался, что у него скоро еще один сын появится. Спрашивал, любит ли Пит рисовать. Когда узнал, что пока нет, уверил меня, что это неизбежно впереди, и надо Пита учить живописи.

– Отлично. Осталось избавиться от цепей.

– Мистер Бит сказал, что ты должен собраться с силами и нарисовать себя без них. Вилли, в последнее время у тебя всегда получается написать так, как надо.

– Всегда? Ты забыла Сумрака? Или предпоследний холст – эти фальшивые деньги… Такер никогда мне их не простит.

– Постарайся, Вилли! Эта картина спасёт нас.

– Да, я понимаю. А Виола? Когда она пришла?

– Я уже собралась уходить.

– Она сразу тебе поверила?

– Нет. Она стала задавать вопросы и поверила только когда я сказала, что знаю про ее певческий талант. Мне пришлось назвать песню, которую она пела тебе.