Караван был в пути еще с ночи, чтобы преодолеть как можно большее расстояние. Ведь была уже поздняя весна, и как только солнце поднимется достаточно высоко, необходимо будет сделать привал. Город давно уже скрылся из виду и следующий появится на горизонте только дней через двенадцать.

Караван растянулся на несколько десятков метром. Верблюды шли не спеша, навьюченные тяжелыми тюками с разнообразным товаром: от дорогих тканей до не менее дорогих специй. Некоторые погонщики ехали верхом, кто-то шагал рядом с верблюдами.

Замыкали караван два всадника. Точнее, всадников было трое, так как на одной лошади откинувшись на грудь второго всадника, ехал еще один наездник. На голове была черная чалма, край которой прикрывал глаза. Наездник походил на юнца, но, видимо, плохо держался в седле и, устроившись со своим старшим товарищем, уснул под размеренное покачивание лошади.

Так они ехали много часов. Однако вот подросток пошевелился, словно просыпаясь. Но нет, снова замер. Спустя пару минут, он медленно поднял руку, развернул ее ладонью к себе и прижал к свое груди. В ту же секунду тело его стало биться в конвульсиях.

- Держи ее руку! Она убьет себя! – послышался крик второго наездника.

***

Фатима очнулась от лучика света, который проник сквозь материю и щекотал ей ресницы. Она приоткрыла глаза и поняла, что на лице все еще то ли  мешок, то ли повязка, сквозь которую этот луч и проникал.

Фатима ощутила, что сидит, прижавшись спиной к чьей-то широкой груди. А по размеренному покачиванию догадалась, что едет верхом на лошади.

«Сархан! - пронеслась в голове догадка. – Значит, он без моего согласия все же привел в исполнение свой план».

Похитил ее и теперь везет Аллах знает куда. Она дернулась, но потом притихла, притворившись, что еще спит. Надо обдумать все.

Что же делать? Она не хочет ехать с ним, не хочет быть с ним. Отчаяние захлестнуло ее с головой. За что же ей это? Надо что-то придумать. Она не сдастся без боя.

Но что может слабая девушка против опытного воина. Она только научилась держать нож в руке, а он оттачивал мастерство боя годами. По сравнению с ним, Фатима еще младенец. Он с легкостью одолеет и покорит ее себе. Сопротивляться ему бесполезно. Она видела его во время тренировок: резкие и четкие движения, будь то бой на саблях или рукопашный бой.

Страх овладел ею вновь. Сердце бешено билось в груди, пойманной птицей. Ну уж нет. Она не покориться. Кое-что она все же может.

Сердце!

Приподняв руку, она повернула ее ладонью к груди и почувствовала ток своей крови, биение своего сердца. Ее все равно должны были казнить, пусть так и будет. Она сама себя казнит.

С этими мыслями она прижала ладонь к груди и послала приказ своему сердцу остановиться. Все тело задергалось в конвульсиях, сопротивляясь. Желая жить. И вдруг она услышала:

- Держи ее руку! Она убьет себя!

Такой знакомый голос.

Кямран!

Руку ее перехватили и оттянули от груди, но в этом уже не было необходимости. Рука сама безвольно упала на колени.

Ее обхватили сильные руки и прижали к широкой груди.

- Не надо, Фатима. Жизнь моя. Не убивай себя, - зашептал ей прямо в ухо Фархад. Этот голос она бы ни с чьим не перепутала. От его слов жар разлился по всему телу.

Фатима обернулась, край платка сполз с глаз, и она увидела Фархада. Такое знакомое, такое милое лицо.

Слезы брызнули из глаз. Слезы радости и облегчения. Только сейчас она поняла, как сильно по нему тосковала. Как грустила, думая, что он о ней забыл.

Позабыв обо всех правилах приличия, Фатима поплотнее прижалась к юноше, позволяя ему обнимать себя, и устроив голову у него на груди.

Солнце встало в зените. Караванщики устраивались на отдых. Спешились и трое всадников, шедших в конце каравана. Они устроились отдельно от остальных путников.

Когда утолили голод и жажду, Кямран начал рассказывать Фатиме, как пошел просить помощи у тетушки Зибейды, как та рассказала про необычный дар племянницы, который сама же и запечатала. Фатима с интересом слушала, впитывая, как губка, каждое слово, так как сама еще не до конца понимала природу своего дара, а главное теперешние свои возможности. Во всех случаях, когда Фатима использовала свой дар, она действовала скорее инстинктивно, чем осознанно. И теперь, понимая, что это такое и откуда оно взялось, она могла разобраться в своих способностях и использовать их уже сознательно.

Кямран, тем временем, продолжал, рассказывая, как совершенно неожиданно для него на пороге дома тетушки Зибейды появился Фархад. Как сначала собирался броситься на того с кулаками за то, что позволил посадить сестру в темницу. Но тетушка Зибейда остановила его, объяснив, что Фархад пришел помочь.

У сына визиря были свои приближенные среди стражников, они-то и помогли вывести Фатиму из камеры. Ну а дальше уже Фархад сам встретил ее у выхода из темницы и, посадив на лошадь, направился в караван-сарай, где они с Кямраном договорились встретиться и где уже нашли караванщиков, идущих в Бади-кудр.

Он так же рассказал, что это именно тетушка Зибейда настояла на том, чтобы дать Фатиме снотворное перед похищением, чтобы та не испугалась и не совершила какую-нибудь глупость. Ведь до самых городских ворот Фатиму должны были вести с мешком на голове, чтобы никто не узнал, кого именно вывозят из города. И, несмотря на то, что вывозил ее сам Фархад с Кямраном, опасность была велика, так как стража у ворот могла опознать девушку.

Фатима слушала все это молча, не перебивая, то хмурясь, то наоборот, улыбаясь. Фархад не сводил серьезных глаз с девушки. Фатима привыкла видеть его всегда улыбающимся, и такое напряженное выражение лица заставило ее насторожиться.

Напоследок Кямран сказал:

- Тетушка Зибейда очень переживает, что не смогла поговорить с тобой и все тебе объяснить. Поэтому она передала тебе письмо.

Он протянул Фатиме лист, сложенный в четверо.

Фархад явно что-то хотел сказать, но ждал подходящего момента. И в данной ситуации прочитать письмо было важнее.

Фатима развернула лист и стала читать: