– А как мы узнаем, что конверт вскрывали? –недоверчиво спросил Борис.

– Вот для этого нам и понадобится темнота. Когда я жилв Петербурге, в нашем доме на первом этаже была фотография Шумахера. Интересныйтип был этот Шумахер, мастер своего дела! Всерьез утверждал, что с развитиемфотографии искусство живописи отомрет. Зачем, дескать, писать портреты, когдаможно сделать снимок. Дешевле – и сходство лучше. Так вот, он даже преподал мненесколько уроков фотографического дела.

Говоря так, Горецкий подсыпал в тазик с водой порошок изодного пакетика, из другого, налил жидкость из склянки, перемешал все этолопаточкой, затем взял в руки один из пяти одинаковых конвертов из плотнойсеровато-желтой бумаги. В уголке конверта карандашом была написана маленькаябуква «А».

– Вот конверт, который побывал в руках у полковникаАзарова. – Горецкий осторожно вскрыл ножом край конверта и вытряхнул изнего листок с убористым машинописным текстом, а также маленький квадратикплотной глянцевой бумаги.

– Вот это фальшивый приказ по армии, который надо былосрочно передать полковнику Кузнецову, а это… – Горецкий аккуратно поднялпинцетом глянцевый квадратик, – это листок фотографической бумаги.Конверты сделаны очень плотными, не пропускающими свет, поэтому, еслифотографическая бумага окажется засвеченной – значит, господин Азаров вскрывалпакет.

Горецкий осторожно опустил листок в воду с химикалиями и поболталего пинцетом. Борис в волнении смотрел через его плечо. Ему никогда неприходилось видеть работу фотографа, и хотя теоретически он представлял себе,какие химические процессы сейчас происходят, действия Горецкого казались емуграничащими с колдовством.

Время шло, но в тазике ничего не происходило, бумагаоставалась такой же светлой, как была. Горецкий скосил глаза на часы ипроизнес:

– Ну что ж, можно с уверенностью сказать, что полковникАзаров свой конверт не вскрывал.

– Да я примерно так и думал, – пробормоталБорис. – У полковника свои проблемы, но он не предатель.

Горецкий вынул бумагу из ванночки и бросил ее на стол. Затемвзял второй конверт, на котором стояла пометка «М».

– Это конверт ротмистра Мальцева, – пояснилполковник и вскрыл конверт ножом. Он опустил квадратик фотографической бумаги вванночку.

Борис с волнением наблюдал за происходящим. Время шло, нобумага, как и в первый раз, не изменила своего цвета.

Горецкий достал листок из проявителя и сказал:

– Мальцев тоже не вскрывал свой конверт.

Следующим был пакет Осоргина. Его листок также не изменилсвой цвет в проявителе.

Вскрывая следующий конверт, на котором стояла буква «К» –Коновалов, Аркадий Петрович заметил в некотором смущении:

– Если все пять бумажек не изменят цвет, мы останемсятам, где были: все пятеро офицеров остаются одинаково подозрительны. То, чтоникто из них не вскрыл конверт, не говорит нам ровно ни о чем, разве что обосторожности и подозрительности предателя. Наш эксперимент с фотобумагой можетоказаться полезен только в том случае, если один из оставшихся листков будетзасвечен.

С этими словами Горецкий опустил в ванночку листокштабс-капитана Коновалова.

Драматичность происходящего притупилась от повторения. Бориссмотрел на проявляющуюся фотобумагу без прежнего интереса. У него шевельнулосьдаже смутное подозрение, что Горецкий устроил для него маленький спектакль,нарезав на пять кусочков лист обыкновенной плотной бумаги. Но он одернул себя,сообразив, что полковник Горецкий – человек серьезный, ему некогда забавляться.Время шло, четвертый листок тоже не хотел изменять свой цвет.

– Что ж, – Горецкий взял последний листок с буквой«Б» в уголке, – проверяем последнюю кандидатуру – есаула Бережного.

Борису окончательно надоели фотографические опытыполковника, он отвернулся от ванночки с проявителем, поэтому возглас Горецкогозаставил его вздрогнуть:

– Смотрите, Борис Андреевич! Эксперимент увенчалсяуспехом!

На глазах Бориса листок в ванночке постепенно темнел. Прошлополминуты, и из белой бумага превратилась в черную.

– Итак, – торжествующе произнес полковник, –итак, это есаул Бережной!

– Что же, вы его немедленно арестуете?

– Ни в коем случае! Он не может действовать в одиночку.У него наверняка есть сообщники, связные… Мы должны помочь контрразведкераскрыть всю сеть. За Бережным немедленно будет установлено наблюдение, оченьосторожно, чтобы он, не дай Бог, ничего не заметил. Кроме того, нужно тщательнопроверить прошлое есаула, его связи, послужной список… Должна же где-то крытьсяпричина его предательства, должен быть мотив…

В доме на одной из главных улиц города Ценска, занимаемомконтрразведкой, на рассвете было тихо. Дежурный офицер дремал за столом утелефонного аппарата. Солдат снаружи у входа пялил закрывающиеся глаза.Внезапно послышался стук колес, фырканье лошади и грубый голос соскочившего спролетки офицера:

– Почему на посту спишь, сволочь? Так у тебя всюконтрразведку из-под носа уведут!

Солдат неразборчиво что-то забормотал, протопали сапоги,дверь распахнулась, и на пороге появился усатый подполковник.

– Сейчас срочно солдат и машину! – отрывистоприказал он. – Есть сведения, что в городе появился Блюмкин.

– Вы уверены, господин подполковник? – Дежурныйофицер сбросил остатки предрассветного дремотного оцепенения и встрепенулся,как охотничий пес, почуявший свежий след.

– Сообщил один из моих лучших информаторов.

Дежурный офицер штабс-капитан Полуэктов поднял по тревогевсю подчиненную команду. Солдаты, стряхивая сон и передергивая затворы винтовок,погрузились в грузовик «фиат», и машина помчалась по улицам спящего Ценска. Вэтот предрассветный час страшный рев автомобильного мотора был слышен всемугороду, поэтому Полуэктов приказал шоферу остановиться задолго до нужногоместа.

Штабс-капитан с отвращением покосился на свою команду. Самон попал в контрразведку из пехоты, он был кадровым боевым офицером и поэтомусверху вниз смотрел на своих подчиненных, в основной массе бывших полицейских ижандармов. В глубине души он считал, что в военной контрразведке должны служитьтолько настоящие кадровые военные, а весь этот полицейский сброд совершенно нина что не годен.

Вот и сейчас его подчиненные пыхтели и топали, как стадослонов, держались толпой, хотя он четко приказал им рассыпаться цепью… Обычныхармейских команд они просто не понимали. Мало того, эти «контрразведчики»постоянно клацали затворами винтовок, словно старались произвести как можнобольше шума.

«Как с такими людьми можно задержать террориста, да ещетакого опытного, как Блюмкин? – думал Полуэктов, с тяжелым вздохомнаблюдая за продвижением своего отряда. – Да они не то что Блюмкина, онивесь город сейчас перебудят!»