– А для них это и есть игра, не забудь.

– Может, пора объяснить им, что к чему?

– Даже и не думай. Сорвешь все и сразу. Знаешь, что после этого будет?

– Что?

– А я тебе скажу. В проект вложены огромные деньги, да и карьеры весьма серьезных людей на него завязаны. А виноваты, случись что, будут как всегда исполнители. Исполнители у нас кто? Правильно, мы с тобой.

– Ну, не только мы, – усмехнулся майор.

– Не только. Тебе от этого легче?

– Не очень, – снова вздохнул Полтавец.

– И я о том же. Если не справимся, то поедем на Север и до пенсии будем медведей азбуке учить. Если очень повезет, конечно. Лично меня такая перспектива совсем не вдохновляет.

– Но все же, чем помешает, если мы сообщим им о положении вещей?

– Ты, когда своего первого уложил, что чувствовал?

– Неприятно было…

– Мягко сказано. И это тебе. А ведь нас готовили убивать. Считай, всю сознательную жизнь. Эти же – не наигравшиеся толком дети в своем маленьком мирке. И что будет, если они поймут, что наматывают на гусеницы таких же пацанов?

– Да ладно, не усложняй.

– А ты сам подумай, – зло усмехнулся полковник. – Война пахнет дерьмом и кровью. А еще дымом от соляры, паленым мясом и болью. Ты это знаешь, я это знаю… А мальчишки этого не знают и не чувствуют, поэтому они играют так эффективно.

– Воюют…

– Они – не воюют. Они играют. А если узнают вдруг, что снаряды у них вполне себе боевые и кишки на гусеницах настоящие, то эффективность упадет в ноль. Проверено, это не первая группа. Поэтому не дай бог они хотя бы что-то узнают. Понял? Или еще раз объяснить, что с нами там… – полковник ткнул пальцем вверх, – за такие шутки сделают?

Майор задумался. Потом со вздохом кивнул:

– Ладно, принимается. Но зачем тогда их на полигон тащить?

– А затем, – хозяин кабинета, до того свято блюдущий трезвость, не выдержал и тоже плеснул себе. Немного. На три пальца. В стакан. Водки. Залпом выпил и зажевал колбасой, щурясь от удовольствия. – Ты вспомни, как они у тебя работали?

– Ну как… Нормально работали.

– Я про тактику. Встали в засаду, выждали момент, отстрелялись, как на полигоне, спокойно, метко, хладнокровно. Даже технику на базу не отгоняли, этим занималась группа обеспечения. Я прав?

– Ну… да. Если грубо.

– Вот-вот. И так они работают всегда, кроме тех случаев, когда местность ровная, как стол.

– Это в Израиле-то равная?

– По сравнению с сибирской тайгой – разумеется, – без улыбки ответил полковник. – И это плохо, потому что из боя моментально исключается маневр. Разумеется, когда-то работать из засады эффективнее, но далеко не всегда. А мальчишки сделали это своей основной тактикой. Не догадываешься, почему?

– Так проще.

– И это в том числе. Еще лень человеческая. Зачем изобретать новое, когда и так работает? Но даже не это главное.

– А что? – на сей раз Полтавец и впрямь заинтересовался.

– А то, что реальный танк отличается от того, к чему привыкли наши ребятишки. Иное время отклика, инерция… В общем, я им объяснил это отличие заложенным программой ограничением, приближающим симулятор к реальности. Но приспосабливаются к этому наши «танкисты», – с – иронией выделил это слово полковник, – очень тяжело. Рефлексы-то уже наработанные и не совсем такие, как хотелось бы. Надо, чтобы они реально прочувствовали машину, я так считаю.

– Все экспериментируешь? – прищурился майор. – Смотри, доиграешься.

– А мне деваться некуда, – поморщился хозяин кабинета. – И потом… Есть у меня еще один, параллельный вариант. Только наши высоколобые умники говорят, что для его реализации нужен стресс. А вот его-то я добиться никак не могу, уж больно неудачно мальчишек для обучения выбрал. И переиграть уже не получается, времени мало.

– Что, такие тупые?

– Как раз наоборот. Но стрессоустойчивы до жути. Наверное, потому, что вместе держатся и невольно друг друга поддерживают. А настоящий танк их встряхнет.

– Ну-ну, – без особого воодушевления отозвался Полтавец, но от дальнейших комментариев воздержался. – Посмотрим.

– Посмотрим… – эхом отозвался хозяин кабинета, плеснул в стакан еще порцию и продекламировал: – Если водка камнем станет, все равно я пить не брошу. Даже если спирт замерзнет – буду грызть его зубами… Потому что он хороший!

– Стихоплет, – Полтавец усмехнулся, неопределенно покрутил в воздухе пальцем. – А еще что-нибудь можешь?

– Легко. Вот, например. Наш мир спасут не красота, не доброта и знанья сила, а полный магазин АК и массовый отстрел дебилов.

– Откуда у тебя они только рождаются…

– Из головы.

– Я так и знал, что ты это скажешь, – резюмировал майор, затем подумал и сказал тост: – Ну, чтобы все у тебя получилось!

– А у нас нет выбора. Обязано получиться. Или нас сомнут, или мы предъявим миру такой аргумент, что сможем небрежно сказать: на каждый вопрос есть достойный ответ: у нас есть пулемет, а у вас его нет[5].

– Ну, значит, получится, – кивнул Полтавец, но где-то в самой глубине сознания гнездился, не желая исчезать, червячок сомнения. Однако показывать его майор не собирался. Он и без того прекрасно понимал, как тяжело приходится другу и командиру. Да и не ему одному. Значит, оставалось лишь помогать изо всех сил да демонстрировать уверенность в успехе. А там будь что будет…

Окраина города.

Получасом позже

Квартира, которую снимала Леночка, была маленькой и очень уютной. Бывает такое – вроде бы все лежит по своим места с точностью, которой позавидует любой перфекционист. Но в то же время есть в этом порядке какой-то неуловимый шарм, маленькое, незаметное для взгляда несоответствие. И это превращает математически выверенные линии в нечто мягкое и теплое. Именно такой и была Леночкина квартира.

В отличие от парней, студентка (хотя, может статься, уже бывшая студентка, задолженностей в институте с момента, когда ее приняли в команду, наверняка скопилось выше крыши) подошла к выбору жилплощади с типично женской обстоятельностью. Денег хватало, все же платили им неплохо, да и призовые радовали глаз, однако она не пыталась снять что-то особо крутое, как бабник Мустанг. Но и комната в принадлежащей команде общаге, предоставляемая желающим по умолчанию, девушку не устраивала. Это Поляков, которому было по большому счету наплевать на комфорт, не пытался специально обживаться. Смысл? Деньги отсылал матери, считая, что там они целее будут, а где жить… В комнате он один, койка-стол имеются, а большего ему в качестве временного пристанища и не требовалось.