Парень, вроде, не дурак, накачанный, спортивный, с головой почти дружит. Даже немного симпатичный. В институте таких не было, парни-филологи в основном рохли и заучки, а этот прям воплощение мужественности и красоты. Тьфу, о чем я только думаю, мне бы от него избавиться побыстрее, не хватало ко всем проблемам раскольниковых добавить.

— А зачем нужны эти фотографии? Чем они вам так дороги? — попыталась я развязать разговор, чтобы не погрязнуть в мыслях о его накачанных бицепсах.

Антон сморщился, будто с червяком разговаривал, но все же ответил.

— Считай это фотороботы. По ним мы можем видеть, как выглядят те или иные герои. Иначе от обычных людей в толпе их не отличишь. Сергеич занимался составлением картотеки, изучал героев, из каких книг они вышли, пытался найти закономерность.

— А в чем проблема с этими героями? Ну, ходили бы они среди нас, чтобы случилось?

— Ты слишком наивна. Наверное и книжек-то даже по школьной программе не читала, — в очередной раз подколол Антон.

— Вообще-то, я филолог и в литературе понимаю побольше твоего.

— Канцелярская крыса, — пренебрежительно бросил Антон, но соизволил объяснить. — В книгах все эмоции и чувства преувеличены. Одна черта может быть доведена до гигантских размеров. Например, тот же Раскольников. Когда читаешь, ты чувствуешь все его эмоции, переживания, страхи. Это только одна часть жизни человека. Ведь у каждого есть радостные моменты, встречи с друзьями, воспоминания о родителях, радость от того, что можешь отдохнуть после тяжелой работы. А у героя этого ничего нет. Он не может переключиться или прожить свой этап жизни, забыть, свыкнуться с потерей близкого, перестать кого-то ненавидеть, простить. В героя заложена определенная программа, и он должен ее выполнять. Представь, если в мир людей выпустить доктора Джекила или Хитклифа, это тоже, что выпустить парочку маньяков из опасной психбольницы.

Представила Хитклифа, разгуливающего по улицам и поежилась. Маньяков и так хватает, когда по вечерам с лекций возвращаешься, еще оравы непрошенных гостей точно не нужна.

— Как ты попал в эту организацию? У вас есть отбор, объявления в газете «ищу хранителя героев»?

— У каждого свой путь, — коротко бросил он.

Въехав во двор, машина остановилась напротив дверей дворницкой.

— Я тебя подожду здесь. Вынесешь фотографии и можешь браться за веник. Твою основную работу никто не отменял, — гоготнул Антон, выключая зажигание.

Я вылезла из машины и пошла к парадной. Открыв дверь в квартиру, постаралась бесшумно пройти в свою комнату, но тут же поняла, что это у меня не получится остаться инкогнито. Из кухни выглянул Денис, увидел меня и уже свободно вышел в коридор с огромным бутербродом в руках. Я кивнула в знак приветствия и прошла в комнату. Денис последовал за мной с набитым ртом.

— Даже ржать в очередной раз надо мной не будешь из-за того, что я ныкаюсь от Юльки с бутербродом за спиной?

Я ничего не ответила, прошла к столу и стала собирать разложенные на нем фотографии.

— Зачем фотографии собираешь? — спросил Денис, заглянув мне через плечо.

— Ты все равно не поверишь. Их отдать надо. И забыть о том, что они вообще были. А Сергеич вернется, закончится моя практика по уборке территории.

— Чего случилось-то? — Денис даже перестал жевать и внимательно смотрел на меня, — Ты Сергеича видел? Про отца спросил?

— Не видела, — буркнула я и вышла в коридор.

Спустившись, подошла к машине. Мотор все еще мерно урчал, но в машине никого не было. Я заглянула внутрь. Ключи были на месте. Огляделась по сторонам, но двор и сквер были пусты, не единого звука, кроме шороха листьев, колышущихся на ветру. Тишину прервал скрип ржавой двери. Я обернулась. Дверь дворницкой была открыта, покачиваясь на старых петлях. Недолго думая, я рванула дверь на себя, входя в полутемное помещение.

Уличная тишина резко обрывалась, стоило только войти внутрь. Стараясь не шуметь и не наступать на разбросанные инструменты, лопаты и метлы (я выругалась, представляя, какой раз за последние два дня нужно делать уборку), я прошла внутрь. Голоса доносились из основной комнаты, в которой располагался стол и где на стенах раньше были вывешены фотографии.

— Где они? — надрываясь, кричал какой-то человек.

Я не смогла его разглядеть, дежурная лампочка покачивалась из стороны в сторону, кидая причудливые очертания теней на стены и потолок. Смотря под ноги и стараясь не наступить ни на что, я сделала еще пару шагов.

— Да пошел ты, — раздалось в ответ, и до меня донесся шум борьбы.

В тусклом свете лампы было видно, что в центре комнаты по полу катаются двое. Было невозможно разглядеть лиц, но я узнала белую футболку Антона. В драке он явно проигрывал, получая удар за ударом по лицу. Я огляделась по сторонам в поисках того, чем можно было огреть нападающего и спасти Антона, но рядом нашелся только черенок лопаты. Крепко обхватив его, как это делали в боевиках и фильмах про бейсбол, пошла вперед. Антон сбросил нападающего с себя, но они опять покатились по полу. Я замахнулась и со всей силы ударила. Человек под лопатой глухо застонал и упал навзничь.

— Туша рыночная, — выругался кто-то, отталкивая обмякшее тело на пол.

Это был голос не Антона.

Я так и стояла с лопатой наперевес, когда парень поднялся с пола и встал во весь рост. Даже света покачивающейся лампочки хватило, чтобы понять, что передо мной стоит тот парень, который подсаживался ко мне в сквере, который пытался залезть ночью в дворницкую, которого я видела на фотографиях и которого Хан назвал Раскольниковым.

Но думать было некогда, потому что парень начал надвигаться на меня, потирая руки. Лампочка замигала, предупреждая об опасности. Чем сильнее он тер руки, тем сильнее она мигала. Он резко раскинул руки и, смотря мне прямо в глаза, дико закричал. У меня заложило уши, я смотрела на его открытый рот, переставая понимать и ощущать реальность вокруг себя. Ультразвук бил по голове, заполняя собой всю окружающую реальность, я упала на колени, обхватив голову руками, пытаясь заглушить силу звука. Последнее, что я помню, это взрыв лампочки и летящие на меня осколки, после чего стало темно и я отключилась.

Открыв глаза, я не сразу поняла, что произошло. Луч света прыгал по стенам, рядом доносились голоса. Постепенно я стала слышать лучше, сознание прояснилось, и я поняла, что рядом стоит Денис и светит фонариком от телефона мне в лицо. Я зажмурилась и рукой отодвинула свет в сторону.

— Ты откуда здесь?

— От верблюда, — огрызнулся Денис, но голос у него был встревоженный, — тебя пошел искать.