Марк посмотрел на девушку не без удивления.

— Вы это серьезно? Но почему?

— Неужели вы не понимаете причину моего отказа? Обед в обществе человека, который так скверно думает обо мне, явно радости не доставит.

— Ну, что же, вам виднее. Если вдруг передумаете, предложение остается в силе.

— Не беспокойтесь, я не передумаю. — Либби с независимым видом стала разглядывать красивые пейзажи, мелькавшие за окном автомобиля.

Совсем скоро, проехав по закрытой для проезда посторонних дороге, машина остановилась перед массивными металлическими воротами. Марк нажал на брелок, и они стали медленно открываться. Как только автомобиль оказался внутри двора, створки так же бесшумно закрылись.

— Так вот, значит, как выглядит место моего заключения, — мрачновато пошутила Либби. — Неплохо.

Марк шутки не принял.

— Вы в любой момент можете выехать отсюда, куда вам надо. Шофера зовут Жак. Он в вашем распоряжении круглосуточно.

— Но я умею водить машину и сама!

— Не стоит, вы вчера уже проявили инициативу в экскурсии по городу. Последствия мы оба знаем. И учтите, Жак только шофер, и перед ним не поставлена задача следить за вами.

Хотелось бы в это поверить, мысленно произнесла девушка, а вслух сказала:

— Красивое место. Это ваша собственность?

— Да. Но обслуживающий персонал здесь — свободные люди. — Он рассмеялся. — У каждого из них свои функции. Марион — домоправительница, ее муж Клод — садовник. Они живут здесь постоянно. Занимают флигель.

Либби двинулась вслед за Марком к главному входу. Сумку и букет, подаренный им перед отъездом из больницы, она несла сама.

Внутри дом оказался не только уютным, но и ухоженным. И мебель, и картины, и гобелены были подобраны с большим вкусом. Если так шикарно выглядит вилла для гостей, каков же тот дом, где он живет сам? — такая мысль мелькнула у Либби, когда она огляделась вокруг.

— Доктор предписал вам покой, особенно в первые дни, — обратился к ней Марк. — Давайте сделаем так. Вы размещайтесь, потом приходите в сад, мы выпьем там что-нибудь легкое, и я поеду по делам. А вы отдохнете.

Либби не без сарказма, который Марк уловил, но проигнорировал, заметила:

— Да не тратьте вы на меня время. Вам ведь необходимо заехать к себе домой, переодеться, прежде чем отправиться по делам в город.

— Не беспокойтесь, я специально выделил в своем рабочем расписании пару свободных часов, чтобы провести их с вами здесь. Ага, а вот и Марион.

Представив Либби женщину лет шестидесяти, Марк попросил домоправительницу показать девушке комнаты, в которых ее предстояло жить.

Пожилая женщина, улыбаясь гостье, вежливо поинтересовалась ее самочувствием и сообщила, что «все здесь очень переживали по поводу происшествия, случившегося с мадемуазель».

Когда они вошли в гостиную, сердце Либби забилось неровно. Комната, оклеенная красивыми лиловыми обоями, так напомнила ей ту, в которой они с Марком в ее сне занимались любовью. Опять ты думаешь о глупостях, одернула себя девушка.

Марион поставила букет в вазу и отправилась за сумкой Либби. А та вошла в ванную и не могла не сказать себе, что никогда еще не видела такой роскоши. В отделке помещения преобладали белые и золотые тона. А вот собственное отражение в зеркале девушке очень не понравилось. Лицо было покрыто болезненной бледностью, а шрам на лбу казался еще совсем свежим. Либби решила принять душ, чтобы смыть больничный дух. Выйдя из ванной комнаты через другую дверь, девушка попала прямо в спальню. Ее сумка стояла рядом с кроватью. Либби, распаковывая ее, теперь пожалела, что взяла с собой так мало платьев. К такой обстановке подошло бы что-нибудь более гламурное, подумалось ей. Но кто же мог предвидеть, что события будут развиваться таким образом? — успокоила она себя.

Спустившись вниз, девушка увидела Марка, который разговаривал по телефону в кабинете. Она заметила большой телевизор с дистанционным управлением. Взяла пульт и, включив приемник, нашла канал на английском языке. И надо же было так случиться, что она попала на выпуск новостей. Шикарная дикторша-блондинка с американским акцентом рассказала о том, что известный актер Карл Квинтон попал в автомобильную аварию в Лос-Анджелесе, но отделался несколькими царапинами и легким шоком. Потом добавила, что актер обязательно примет участие в Каннском фестивале. В это время в комнату вошел Марк. С недовольным видом он отобрал у Либби пульт и выключил телевизор. Девушка капризным тоном обратилась к нему:

— Почему вы ничего не сказали мне об аварии?

— Потому что никакой аварии не было. Мы придумали такой рекламный трюк, чтобы привлечь внимание к Карлу и его фильму.

— Значит, вы спланировали этот трюк заранее?

— Нет, решение было принято в последний момент.

— Но когда мы с вами ужинали, вы уже знали об этом?

— Знал, — выдавил из себя Марк после секундного замешательства.

— Так почему же вы ничего не сказали мне? Представляете мое состояние, когда я узнала об этом из газеты!

Марк внимательно посмотрел на девушку, тронутый ее тоном. Он обратил внимание на то, что Либби надела знакомое ему голубое платье. Она была хороша, как фарфоровая статуэтка. Утонченная и бледная! Взгляд ее казался одновременно и сердитым и грустным. Марк решил оправдаться:

— Простите меня, я вовсе не собирался огорчать вас, я просто не подумал. Каюсь!

— Причем тут ваше покаяние? — Голос Либби дрогнул. — Разве вы можете понять, что такое расстаться с человеком, которого любишь, и при этом не иметь никакой надежды обрести его вновь!

Марк не преминул напомнить:

— Либби, Либби! Вы ведь сами не хотели много лет видеть отца!

— А, ну да. Простите, я забыла, что мне отведена роль бесчувственной корыстной девицы, которая учуяла возможность получить легкие деньги. К тому же еще и шлюхи!

Марк хмыкнул.

— Ну, положим, шлюхой я вас не обзывал.

— Но за все время я не услышала ни одного доброго слова в свой адрес. И о происшествии с отцом вы мне ничего не сказали; как я понимаю, по одной-единственной причине: побоялись, что я тут же солью информацию журналистам.

Он пожал плечами.

— Не скрою, такие опасения у меня были. Кстати, я надеялся увезти вас из отеля до того, как эта новость об отце дойдет до вас. Но вы оказались шустрее, чем я мог предположить. Простите меня, я правда не собирался вас огорчать. — Марк ласково погладил девушку по щеке, но она быстро отступила на шаг.

— Не надо, ваш жест неуместен.

Он искренне почувствовал себя виноватым. Кто знает, рискни он сказать ей правду, может быть, она и не попала бы под машину. И тут же попытался оборвать это направление мыслей, задав себе риторический вопрос: а вдруг она все-таки великолепно разыгрывает свою роль?