– У вас, по всей вероятности, еще не было времени подумать о размещении объекта на участке. Вы уже, наверное, заметили, что обрыв требует определенной осторожности…

И он начал подробно излагать свои соображения по поводу Артемьевского участка, показывать расчеты. Данил Антонович успел хорошо поработать над ним за эти три дня! Все, что он говорил, было профессионально и талантливо. Я слушала его, и мою душу заполняла… даже не любовь – благоговение.

К середине нашей беседы до меня, наконец, медленно дошло, насколько сложную задачу поставил передо мной Артемьев. Кроме того, я вынуждена была признать, что мой шеф вовсе не следил за мной в то утро, когда мы с Артемьевым посещали его участок. Он также не переживал по поводу моего неподобающего поведения – просто пытался вникнуть во все детали проекта.

К концу нашей беседы я полностью осознала, что совершенно не интересую своего шефа, даже в качестве возмутителя спокойствия и нарушителя его высоких моральных устоев. Я для него не существовала, существовал только распроклятый проект! Поэтому чувство благоговения сменила обида на несправедливую судьбу и искренняя жалость к себе. Мою горечь разочарования не подсластила даже последняя фраза, сказанная заботливым и даже почти теплым тоном.

– И еще, Марина, это, конечно, совершенно не относится к делу, но будьте, пожалуйста, осторожней с Артемьевым. Он не так прост, каким может показаться. Как бы он ни старался Вам понравиться, не забывайте, что он заказчик. И будет требовать, чтобы Вы успели все сделать к оговоренному сроку. Контракт очень жесткий. Если что-нибудь будет не так, санкции по отношению к нам будут суровыми.

С этим нельзя было не согласиться. Я не видела контракта, но этот проект был большой головной болью, и чтобы успеть его к условленному сроку мне придется ночевать не в своем доме, а на работе за компьютером. Но совсем не это, а тот факт, что наши с Артемьевым внерабочие отношения совершенно не раздражают Антона Даниловича, полностью выбивало меня из равновесия. Смущенно схватив все предложенные мне бумаги, я поблагодарила шефа за помощь и за совет и стремительно вылетела из комнаты, чтобы слезы обиды не брызнули из глаз прямо перед Бесчувственным Айсбергом.

Дверь кабинета захлопнулась, и мои сотрудники хором посмотрели на меня. На моем лице, по всей вероятности, было написано такое глубокое отчаяние, что Володька тоже погрустнел.

– Так все плохо? Действительно, нужно искать работу? – почему-то шепотом спросил он.

– Нет, это можно пока отложить на будущее, – хмуро ответила я – Но если ты будешь продолжать трепаться по моему поводу…

Я глотнула воздух, и подождала некоторое время, прислушиваясь, как мой пульс возвращается к привычному ритму.

– Ты меня убьешь? – с облегчением хихикнул Володька, наблюдая за изменениями моего лица.

– Это слишком легкое наказание, – зловеще прошептала я, чтобы он не очень радовался – Если ты не прекратишь болтать, я скажу Зойке, что у нас с тобой роман. И тогда посмотрим, кто будет смеяться последним.

– Лучше убей, – вздохнул Володька. – Ладно, больше ни слова. Клянусь.

– То-то, – удовлетворилась я своей угрозой, искренне радуясь, что еще способна скрывать свои настроения. – А сейчас, садись ко мне. Данил Антонович подключил тебя к проекту.

– А моя работа?

– Все претензии к шефу, – неумолимо отрезала я.

Володька вздохнул и углубился в бумаги. По мере переваривания нового задания в его глазах появилось выражение искреннего восхищения.

– Круто! Это твои идеи?

– Скажем, очень общие идеи. Все остальное его.

– И это за пару часов совместной работы! – Володька был в восторге.

– Но ты не надейся, что рабочий проект мы сделаем с такой же скоростью. Думаю, если мы будем ваять все чертежи даже вдвоем, нам нужно забыть о светской жизни. Иначе к концу срока придется искать себе другую работу.

Ни светской, ни личной жизни у меня в последнее время не наблюдалось, но это не значило, что времени на проект прибавлялось. Дом забирал все мои силы и занимал все помыслы, как вилла «Алая роза» в одноименном ужастике. Я тяжело вздохнула.

– Не ной, ты справлялась с заданиями и посложнее, – тут же отреагировал на мой вздох бесчувственный Володька. – Включай свои мозги.

Как ни бессердечен был мой друг, он был прав, и я постаралась направить свои мокрые от непролитых слез мысли в нужное для работы русло.

– Нет-нет. Это все не годится, – раздался над нашими головами недовольный голос Артемьева. – Вы, Марина, либо неправильно меня поняли, либо не поняли мою мысль вообще.

Мы с Володей оторвались от созерцания плодов своего ударного труда и оторопело уставились на заказчика. Целый день беспрерывного мозгового штурма, такое красивое решение, рациональное использование особенностей ландшафта, архитектурных форм и материалов!

– Почему? Разве Вам не нравится? – удивился Володя. Он не мог понять, как, кому-то может не понравиться плод нашего вдохновенного труда.

– Учтены морские мотивы, использованы соответствующие материалы. Не понимаю, – когда дело касалось моей работы, я была тверда и готова защищать свои достижения. Тем более, что наша работа, по моему глубокому убеждению, заслуживала уважения.

Артемьев высокомерно улыбнулся и вынул из своего дипломата папку с рисунками.

– Вот. Посмотрите, – он положил один из них на стол. Это был великолепно исполненный эскиз… парусного судна. – Я хочу что-то похожее на это.

– Если Вы хотите построить яхту или другой парусник, Вы обратились не в ту организацию, – я рассердилась всерьез, сейчас меня трудно было смутить. – У нас проектируют дома.

– А я хочу что-то похожее на этот корабль, но только на суше. Включите свою фантазию. Именно из-за этого Вашего качества, я и выбрал Вас. Если ваша организация не способна выполнить заказ – откажитесь.

Я не видела подписанного контракта. Но он существовал. И если мы сейчас разорвем его, нас ждут штрафные санкции. И подмоченная репутация.

– Ну что, мне идти к Вашему начальнику? – холодно дожимал меня Артемьев.

– Нет, – хмуро ответила я, удивляясь прозорливости Данила Антоновича по поводу акульей сущности нашего заказчика. – Я попробую еще раз.

– Не затягивайте. После создания концепции, Вас ждет еще весь рабочий проект, – так же резко продолжал свою линию Артемьев. Однако после этой грозной фразы лицо его утратило жесткость, а в глазах заиграло дружелюбие. – Я тут в помощь Вам принес кое-какие справочные материалы. И он вытащил из своего дипломата папку.

Что-то меня сегодня грузят не только в фигуральном смысле, но и в прямом. Обе подшивки и Артемьевская, и моего шефа были достаточно полновесными. И тащить их домой мне будет сложновато. Артемьев посмотрел на меня и мгновенно понял.

– Мне кажется, Ваш рабочий день уже окончен. Давайте я Вас отвезу, – его голос прозвучал уже вполне мирно. Трудно было поверить, что минуту назад над моей головой гремел гром, и сверкали молнии.