– Я не понимаю, чего ты хочешь? – губы скользят по ключицам, спускаются к груди, и легкая щетина щекочет воспаленную кожу. – Мне уйти? Я причиняю тебе боль? Оксана, поговори со мной. У меня ощущение, что ты сейчас потеряешь сознание.  Отключи страх. Откуда он взялся?

О чем с ним можно говорить, когда он так близок, так дерзок и не пытается изображать праведника?

Денис становится самим собой. Тем человеком, который заворожил меня с первого взгляда. Он вытаскивает мой ужас наружу, корень за корнем вырывает из моих легких. Заменяет сомнения собой. Накрывает зависимостью.

Я соображать не могу рядом с ним! Моё тело каплями воска стекает под кресло. Никогда, ни с одним парнем я не испытывала подобного. Мне больно от пустоты внутри.

Он выбрал действенный метод убеждения. Ни словами и ни встревоженными взглядами, а поступками. Касаниями. Тяжестью тела. А вопросы лишь оттесняют липкий ужас неизвестности, не позволяют ему вновь завладеть мной.

В эту секунду я отчетливо понимаю, что моим первым мужчиной должен стал именно Денис Костров. Именно здесь. Сейчас. На чертовом заднем сиденье авто, пропахшем мускусом и пороком.

– Я очень хочу тебя, – выдыхаю ему в губы, и ответом мне становится еле слышный стон. – Войди в меня… прошу… сейчас.

– Точно? – заставляет выгнуться дугой, проведя пальцами по линии нижнего белья, лишь на секунду замирая у запретной точки. – Ты уверена?

Издевается, дурманит, дразнит.

– Да! – подаюсь вперед всем телом.

– Наконец-то. Расслабься, детка, – другим, твердым тоном говорит он, стягивая с себя майку. – Больно не будет.

Его словно срывает с тормозов. Стирает запреты. Ломает разумное, и наружу проступают оголенные инстинкты. Места катастрофически мало, но его нехватка компенсируется возможностью вжаться друг в друга. Слиться. Соединиться.

Вокруг нас сплетаются созвездия. Каждый удар сердца как электрический разряд по оголенной коже.  Пальцы водят по разгоряченному телу Кострова. Он такой твердый… везде. Я порываюсь расстегнуть джинсы, но он аккуратно отводит мою ладонь, заводит её за голову.

– Позволь мне управлять процессом, – шепот ласкает ухо, и между ног становится влажно.

Поцелуи заводят, но их недостаточно, чтобы насытиться. Я изнываю от нетерпения. На мне слишком много одежды, и каждый шов так сильно впивается в тело, будто стальной канат.

Пытаюсь так выгнуться, чтобы вдавиться в пах Кострова низом живота.

– Не торопись, – шепчет Денис, опустив лиф платья и обводя языком ареолу соска. –  Мы никуда не спешим.

Что он несет? Я спешу! Мне так хочется продолжения, что всё остальное теряет значение. Нет ничего и никого, кроме этого мужчины и его пальцев, и сбитого дыхания, и языка, обжигающего грудь лаской.

Моё платье оказывается задрано до пупа, и Костров опускает обе ладони на живот, мягкими круговыми движениями поглаживает кожу, опускается к бедрам.

– Пожалуйста…

Договорить не успеваю, потому что его ладонь ныряет под резинку трусиков, и меня затапливает возбуждение. Сквозь зубы вырывается шипение, когда умелые пальцы накрывают разгоряченную плоть.

Плавными движениями, неторопливо, исследуя, но не вколачиваясь как в прошлый раз. Денис наблюдает за моими эмоциями, впитывает в себя каждый вздох и стон. Подводит к грани, лаская чувствительный клитор, но не позволяет сорваться в пропасть блаженства

Словно издевается, и единственное мое желание, которое затапливает всё разумное – получить разрядку. Окончательно потерять контроль над собой.

– Пожалуйста… – повторяю на излете дыхания.

– Потерпи, – растирает набухшую горошину, не переставая всматриваться мне в лицо. – Я сам решу, когда настанет время.

Невозможно сдерживаться. Моё тело состоит из натянутых струн, все до единой клеточки вибрирует от нетерпения. Указательный палец проникает внутрь, и я задыхаюсь. Выходит наружу и растирает влагу – теряю контроль над собой.

Мне кажется, эта пытка длится бесконечно долго. Невозможно думать о сексе как о чем-то неприятном, если ты вообще не можешь думать. Нет ни единой мысли. Пустота, наполняемая возбуждением.

Внезапно Костров ускоряет темп, одновременно исследуя меня изнутри и надавливая снаружи.

Мир искрит, пульсация становится невыносимой.

Я содрогаюсь от бешеного оргазма, и в эту секунду Денис входит в меня. Целиком. На полную длину. Это все-таки происходит на заднем сиденье его машины. Словно круг замкнулся, вселенная закольцевалась и привела нас туда, где мы остановились в прошлый раз.

Боль лишь на секунду проклевывается через блаженство, но затем отступает, потому что движения Кострова выверены, а пальцы оттягивают сосок, пока мочку уха терзают зубы.

Мне хочется кричать как в порнофильмах: «Ещё! Пожалуйста, ещё!», но стыд заливает щеки краской. Нет уж. Это какая-то пошлятина.

Ох, но как же хорошо…

Как же глубоко… и…

Я издаю громкий стон и прикусываю свою ладонь, потому что меня накрывает новой волной… куда сильнее прежней… ох…

Она растет внизу живота, лавой наполняет артерии.

Денис кончает, откинув голову. Чудом только не врезался лбом в обивку крыши авто. Места тут все-таки маловато, но узость пространства становится заметна лишь теперь. Костров стаскивает с себя защиту и, закрутив, выбрасывает за окно. Да уж. Я даже не успела проследить, в какой момент он умудрился надеть презерватив. Вот что значит мастерство.

– Ты как? – целует в уголок губы так нежно, что меня затапливает умиление.

М-да, видимо, интересно, все девушки после первого раза такие плаксивые или для этого нужно захлебнуться в оргазме?

– Всё отлично.

Конечно, обманываю. Теперь, когда всё завершено, внизу начинает саднить и побаливать. Пройдет.

Неужели мы сделали это?..

Вот так просто?

Я представляла себе первый раз иначе. Долгая подготовка, все эти банальные лепестки роз и ароматические свечи. Разумеется, парня, который трясся надо мной и ежесекундо спрашивал, всё ли нормально, тоже представляла.

Получилось… не так. Лучше. Жарче. Запретнее.

Денис застегивается, наблюдает за тем, как я одергиваю платье. Присаживается рядом и притягивает к себе.

– Надеюсь, оправдал возложенные ожидания.

Я прыскаю. Да уж, с лихвой.

– Денис, зачем тебе эти бои? – утыкаюсь в грудь.

– Они помогают отвлечься. Иногда хочется забыться, знаешь ли. Уйти в себя. Кто-то упивается в хлам, кто-то подсаживается на химию, а я предпочитаю выйти на ринг и хорошенько размять кулаки. Я с шестнадцати лет по клубам, – ухмыляется, заметив моё непонимание, – раньше огребал по полной программе. Хотя меня жалели. Кто будет выбивать зубы ребенку? А когда поняли, что ребенок сам способен сломать кому-нибудь челюсть, было поздно. Так что это не мимолетная прихоть, это… давно во мне.