Поднимаясь к нам, прима оперной сцены говорила громко, чтобы каждый в этом зале услышал ее слова. Но гости и так прислушивались, затаив дыхание.

– Надоело греться в лучах маминой славы? – Она издевательски рассмеялась. – Хотя о чем это я. Твоя мамочка давно не выступает! Еще бы – ее опасное шоу до сих пор помнят в Лондариуме. Даже в этом зале, я уверена, есть те, кто присутствовал на шоу Огненной дивы.

Сирена начала напевать финал самой известной маминой партии. От осознания того, что меня опознали, накатила слабость, а колени предательски задрожали. Я хотела провалиться сквозь землю. Надо было бежать прочь, спрятаться, но я не могла сдвинуться с места. Невольно посмотрела на людей в зале: любопытные лица, осуждающие взгляды, презрительно изогнутые губы. Неожиданно я наткнулась на Стафора. Его лицо словно окаменело, глаза были прищурены.

Неизвестно, сколько бы мы смотрели так друг на друга, если бы у Сирены на завершающих аккордах не дрогнул голос. Я не смогла упустить такой шанс, ее фиаско словно отрезвило меня. Кого я боюсь? Перед кем чуть не расплакалась? Развернувшись, я в точности повторила редкие издевательские аплодисменты Сирены.

– Кто бы сомневался, что вы не вытянете эту партию. Она давалась только великой Огненной диве, – с грустью в голосе произнесла я, посмотрев на ту, что не имела права носить столь высокое звание – «оперная прима». – Вы не ошиблись – я дочь Марлен Таллас. Но вы напрасно кричите о ее злодеяниях. Моя мать невиновна в том пожаре, и суд это признал.

– Конечно невиновна. Ведь взяв вину на себя, она просто хотела отмазать дочурку, которая вечно совала свой нос в чужие гримерные и всем надоедала. А когда маленькая Тильда вместо безопасной иллюзии использовала в мамочкином шоу магический огонь и не справилась с пламенем – знаменитая Марлен все уладила.

Голос Сирены сочился издевательством и презрением. Ее обвинения всколыхнули застарелую боль и обиду. Как быстро от нас отвернулись все те, кто клялся в преданности и дружбе.

– А знаешь ли ты, девочка, что в этом зале присутствует один из пострадавших в том страшном пожаре? – с каким-то злорадством произнесла Сирена.

Я невольно посмотрела на гостей, при этом боясь узнать, о ком идет речь. Мне почудилось, что в толпе прячется человек с изуродованным пожаром лицом, и от этого озноб пробежал по спине. Рука непроизвольно потянулась к горлу. В памяти всплыли страшные крики, смешанные с ревом пламени. Я держалась на ногах из последних сил. Возможно, обморок, случившийся со мной накануне, помог сейчас устоять, ведь теперь это воспоминание не нахлынуло неожиданно. Всю ночь я вспоминала то страшное происшествие и успокаивала себя, перечисляя доказательства нашей с мамой невиновности.

Мое внимание привлекло движение – это Стафор приблизился к сцене и теперь смотрел на меня с непонятным выражением лица.

– Нареченная господина Стафора погибла в том театре, – победоносно, словно радуясь той трагедии, произнесла прима. – Сознайтесь, вы специально устроились к нему в контору? Это не может быть случайностью. Мисс Вдохновение, ты боялась, что он сам начнет расследовать тот пожар, и тогда виновным не удастся уйти от возмездия!

– Я буду рада услышать, что это действительно так. Ведь теперь я, кажется, догадалась, кто стоял за тем чудовищным поджогом. – Я пристально следила за реакцией примы и поэтому отчетливо увидела, что она вздрогнула. Но больше ничем себя не выдала. – Сознайтесь тогда и вы, что были среди участников того представления. На подпевках, не так ли? А когда на сцену вышла великая Марлен, вы зачем-то спрятались за кулисой. Оттуда хорошо было видно всё, что я делала, но можно и освежить вашу память. Я никогда не использовала магию огня просто потому, что не владею ею. А вот иллюзиями управляю в совершенстве.

С этими словами я активировала заклинание, и у ног оперной дивы затанцевали языки пламени. Публика ахнула, а первые ряды инстинктивно отступили на шаг. Все, кроме Стафора – он не двинулся с места. С каждым движением моих пальцев пламя разгоралось все сильнее, поднимаясь по спирали вдоль платья Сирены. Сама она застыла в нелепой позе с открытым ртом, но поскольку жара и боли не чувствовала, просто не двигалась с места, пораженная натуралистичностью иллюзии. От этой магии и мое огненное платье словно ожило, заискрило, заставляя присутствующих восторженно ахнуть. Прошло всего несколько секунд, как наведенный огонь взметнулся выше головы, взорвался снопом искр и погас, а тело Сирены Бендрот черным пеплом осыпалось на пол.

Гости в зале испуганно вскрикнули, кто-то даже завизжал.

– Вот только мои иллюзии не воспламеняются. – С этими словами я провела рукой по воздуху, словно смахивая капли со стекла, и перед нами вновь появилась всемирно известная оперная певица.

Она никуда и не исчезала, просто заклинание ненадолго создало вокруг нее отражающий полог, таким образом скрывая от чужих глаз. А мне больше нечего было делать в этом Стеклянном дворце. Маленькая сказка взрослой девочки закончилась не начавшись. Пора было возвращаться в свой мир.

Развернувшись, я с идеально прямой спиной и высоко поднятой головой направилась в сторону выхода. Стоило мне спуститься со сцены, как в оркестре кто-то уронил латунную тарелку. Она покатилась по полу, и под ее медленно затухающий перезвон я и покинула зал.

* * *

В отель я вернулась также пешком. Удивительно, как не заблудилась по дороге, потому что меня разрывали противоречивые чувства, а главное, набатом билась мысль «Что дальше?». Сначала я еще думала, что Стафор меня догонит, захочет сразу разобраться в ситуации. Но огни и музыка Стеклянного дворца становились все дальше, а меня никто не преследовал.

В памяти постоянно всплывали картины страшного пожара, но я гнала их прочь, поскольку хорошо знала, в какую пучину отчаяния способны загнать сожаление, боль и бессилие. В том страшном огне погибло несколько человек, а около сотни получили ожоги и отравление. Если Сирена не соврала, то одной из погибших была невеста мистера Стафора. Что это – совпадение или шутка высших сил? Одно было очевидно – работы у меня больше нет.

В свете произошедшего полученная на выставке награда казалась особой издевкой. Замахнувшись, чтобы со всей силы разбить призовую колбу, я вдруг замерла, всматриваясь в механическую бабочку. Она стала заложницей обстоятельств, хотя совершенно невиновна в чужих проблемах. Вот и я уже который год была заложницей…

В номере, поставив бабочку на стол, я быстро собрала свои вещи, благо брала с собой совсем немного, и отправилась на вокзал. Обратный билет на дирижабль, как и огненный наряд, я оставила в холле отеля вместе с запиской:

«Господин Стафор, я очень рада, что мне довелось поработать вашим помощником. Я приобрела незабываемый опыт. Надеюсь, и вы остались довольны моей работой. Однако в свете произошедшего я понимаю, что наше сотрудничество далее невозможно. Дабы избавить вас от неприятных формальностей – я ухожу сама.

Напоследок хочу сообщить вам одну деталь: как вы убедились – всё тайное рано или поздно выплывает на свет. Недавно я обнаружила подделку записей в архивной книге учета. Один лист был искусно замаскирован иллюзией. Прошу вас проверить, не связано ли это с хищением секретов мануфактуры.