— Тебя это беспокоит? Хезер и Аластер? — Я весь вечер хотела спросить, но до сих пор сдерживалась. Он все еще любит ее?

— Да, — признался он. — Но не по той причине, о которой ты думаешь. Мне не нравится, что победил Аластер.

— Ааа. Это соревнование.

— Между нами, да. — Он поднес бокал к этим мягким губам, чтобы сделать еще глоток. — Мы не такие, как вы с Кларой. Мы никогда не были такими. Он на пять лет моложе меня, и, клянусь, мы соперничали с самого его рождения.

Клара была моей лучшей подругой. Моим доверенным лицом. Моей сестрой по крови и по духу. Соперничать с родным братом казалось излишне печальным.

— Мне жаль.

Он пожал плечами, затем поднял руку, чтобы прикоснуться к букету.

— Я напрасно трачу на это время. Ты должна отнести их Кларе.

— Нет. Оставь их здесь. Это место отчаянно нуждается в цветах. — Хотя все цветы были бледных оттенков розового, персикового и кремового, по крайней мере, они были теплыми.

— Тебе не нравится мой дом?

— Не особенно.

На его красивом лице появилась улыбка.

— Что бы ты изменила?

— О… все. Но в основном, я бы добавила немного жизни. Цвет. Текстура. Ты ведь знаешь, что существует краска не только серого цвета, но и других цветов, верно?

— Правда? — поддразнил он. — Я обязательно расскажу своему дизайнеру по интерьерам. Бьюсь об заклад, твой дом полон жизни.

— Тебе бы он не понравился. Там повсюду цветы. И растения. Много-много растений.

Он снова усмехнулся, допивая остатки из своего бокала.

— Тебе нравится твоя работа?

— Я люблю свою работу. Мне нравится работать своими руками и видеть, как все растет под моей опекой. Приятно видеть, как распускается цветок, и знать, что именно я посадила семя.

— Как это началось? Как ты заинтересовалась садоводством? — Он наклонился вперед, не сводя с меня пристального взгляда. Броуди был таким весь вечер. Когда я говорила, он слушал. Сосредоточенно. Поначалу это нервировало. Теперь я, похоже, не могла удержаться от разговора, потому что его внимание вызывало привыкание.

— Это началось на свалке. Там было все такое… мертвое.

— Как у меня дома.

Я рассмеялась.

— Да, но другого оттенка. Грязь и ржавчина. Все имело красновато-оранжевый оттенок. Не знаю, почему у меня возникло такое желание, но однажды я была в продуктовом магазине, покупала буханку хлеба, и рядом с кассой у них была выставлена целая коллекция семян. Знаешь, такая металлическая подставка с семенами?

Он покачал головой.

— Нет, но поверю тебе на слово.

— Ты когда-нибудь был в продуктовом магазине?

— Один или два раза.

Я покачала головой и рассмеялась.

— Боже, у нас разные жизни. В общем, пакетики стоили всего тридцать центов, поэтому я купила три штуки. Я хотела сделать что-нибудь, чтобы сделать мой маленький мир красивее. Я посадила семена в старую коробку из-под яиц и молилась, чтобы они взошли.

— Ты дала им жизнь.

— Я старалась. — Я грустно улыбнулась ему. — Это было хобби. Уход за растениями и цветами помог мне не умереть со скуки. К тому времени, как я уехала, у Лу было достаточно растений, чтобы открыть оранжерею, если бы он захотел.

— Лу?

— Владелец свалки, — сказала я. — Он разрешил нам остаться там.

— Точно. Отшельник. Клара никогда не называла мне его имени.

— Лу Майли. Я думаю, что за все годы, что мы были там, я разговаривала с ним всего раз или два. Он не трогал нас. Мы не трогали его. Но между нами чувствовалась нежность, даже на расстоянии.

Когда мы с Кларой уехали со свалки, я пересадила все, что вырастила, поближе к его дому. Я никогда не забуду выражение лица Лу, когда он заметил розовые цветы, которые я оставила прямо перед его дверью. Он уставился на них, потрясенный и, возможно, немного гордый.

Мне нравилось думать, что он поливал эти цветы после того, как я ушла. Что он понял, что это было единственное, что я могла подарить ему в знак моей признательности.

Я отдала ему жизни, которые у меня выросли, в благодарность за то, что он спас мою.

— Хватит об этом. — Я отмахнулась от этой темы. Я не часто вспоминала о свалке или, еще реже, о несчастьях прошлых лет. А сегодня вечером я слишком наслаждалась собой, чтобы ворошить прошлое.

Кроме того, не похоже, что Броуди это действительно волновало. Я подозревала, что это обаяние было его способом подшутить надо мной. Это был его собственный знак признательности за то, что я сопровождала его сегодня вечером.

— Ты работаешь в отеле, — сказал он.

— Да. — Я кивнула. — «Галлауэй». Он прекрасен. Отличается от отеля, в котором мы были сегодня вечером, но не менее изыскан. Он находится прямо на побережье. Я приступаю к работе под аккомпанемент океанских волн и запах соли и песка в воздухе.

— Ты любишь свой дом. Ты любишь свою работу. Что еще я должен знать о тебе, Ария Сент-Джеймс?

Возможно, я не испытываю к тебе ненависти.

— Когда-нибудь я бы хотела открыть цветочный магазин и собственную оранжерею. Я бы хотела составлять такие букеты, как этот, и продолжать выращивать растения.

Это был секрет, о котором я никому не рассказывала, даже Кларе. Я не ставила перед собой особых целей. Я не заглядывала слишком далеко в будущее. Потому что мечты было слишком легко украсть. Лучше бы они оставались под замком.

— Я не знаю, почему я только что сказала тебе это, — призналась я.

— Наверное, из-за шампанского.

Я подняла бокал, чтобы сделать еще один глоток.

— Наверное. И завтра я пожалею, что доверилась врагу.

— Я все еще враг? — спросил он.

— Конечно.

— Хорошо. — Он ухмыльнулся, спрыгивая со стойки. — Завтра в перемирии больше не будет необходимости.

— Согласна. — Это слово прозвучало с придыханием, когда он пересек разделявшее нас пространство.

В его зеленых глазах был голод. Он смотрел на меня уже несколько часов. Если бы он достал зеркальце из кармана смокинга, я, вероятно, увидела бы то же желание в своем собственном взгляде. Он подошел ближе, его походка была легкой и уверенной. Каждый шаг был соблазнением, как в том единственном танце, который мы вместе танцевали на свадьбе.

Броуди крепко держал меня за талию. И он уделял мне безраздельное внимание. Аромат его одеколона ударил мне в нос, когда он приблизился. Я сидела на стойке, и наши глаза были почти на одном уровне. Не совсем. Он был на несколько дюймов выше шести футов, и даже когда я была на каблуках он был выше меня.

В приглушенном свете его борода казалась гуще, и у