class="p1">— Здесь ежей нет! Если выберешься живой — можем их в лесу поискать.

Она вот реально глумится надо мной или это прикол какой-то?

— Я хочу точно знать, где я сейчас нахожусь?

Крысы не останавливаются. Бегут себе вперёд короткими прыжками, а мне так и хочется одной из них наступить на хвост.

— Над нашими головами — двухэтажный дом, — говорит крыса, — принадлежащий отряду обороне.

Обороне?

— Обороне чего? — спрашиваю я.

— Они обороняют деревню.

— От кого?

— От «труперсов», — отвечает крыса.

Каждый раз, когда я слышу «труперсы», у меня в голове начинает бурлить. Серое вещество кипит, но выкипает впустую. Льётся из всех дыр, и только тушит огонь памяти, как газовую комфорту. И что страшное — газ копиться, заполняя в голове каждый пустой угол, каждую пустую извилину. Но ничего-ничего, рано или поздно всё тут нахуй рванёт. И я вспомню.

Труперсы.

Труперсы…

Нет, не рвануло.

— Кто они такие? — спрашиваю я.

— Это уже не важно! Сейчас важно то, что ты убил Севастьяна. Он тут главный. Был. Осознаёшь масштабы проблемы?

Ну начинается! Нашли крайнего.

— Я не виноват!

Нет, сейчас я не пытаюсь оправдаться перед двумя грязными крысами в узком туннеле. Нет! Всё это я говорю для успокоения собственной совести. Ведь если чиста совесть — чист и разум. Чисты мысли. Чистый я. Понимаете? Я чистый! Ко мне не должно быть вопросов. Они первые начали!

— Они первые начали, — всё же продолжаю оправдываться перед крысами, — Он хотел залезть на меня, вставить мне! Что мне еще оставалось делать?

— Не оправдывайся, мы всё видели. И мы тебя не осуждаем.

— И давно вы там были? В комнате?

— Мы с тобой с самого начала. Как только ты ступил за ворота деревни, мы сразу тебя почуяли.

— Почуяли? Запах мой? Если что, то это из-за цистита мои ноги воняли мочой. Я не успел вымыть ноги…

— Мысли, — перебила меня крыса. — Мы услышали твои мысли. Добрые и злые. Хорошие и плохие. Чистые и грязные!

Мне теперь страшно думать. Какие-то крысы могут читать мои мысли. Подстава, теперь обо мне все всё узнают! Узнают, как я мастурбировал в школе на переменах. Как я мастурбировал на работе. В машине. В кружку начальнику…

— Мы не читаем твои мысли, — говори крыса. — Мы их слышим! Понимаешь разницу?

Главное сейчас — это успокоиться.

Вдох.

Выдох.

Пламя огня чуть дёрнулась от порыва воздуха из моего рта. Мне вспомнились тёмные улицы местной деревни, пацан, что удирал от меня. Монетка и Эдгарс, скорее всего, разыскивающий меня по всей деревне.

— Постойте, — меня вдруг осенила, — это вы мне подсказывали на улице куда бежать?

— Мы, — отвечают крысы.

— Значит это вы меня привели к тому дому…

— Мы привели тебя к пацану.

Вроде, разницы никакой, но вот подмена значимых объектов слегка меня насторожила. Мутные крысы! Мутный подвал!

Выпустите меня отсюда! Пожалуйста!

— Что ты разоралась? Успокойся…

— Если вы были там, если вы всю дорогу были со мной…

— Были…

— Значит вы должны знать где мой рюкзак! Мне нужно забрать его…

— Сейчас нужно, — говорит крыса, — чтобы ты от сюда выбралась. Живой. Ты понимаешь это? Ты наша должница.

— Помню…

Там, в глубине зевы коридора раздался натужный скрип досок. Квадрат света упал с потолка, осветив деревянную лестницу. Как и свет, лестница тянулась с потолка под небольшим углом.

— Начинается, — говорит крыса.

— Что начинается?

Только я смекнул в чём соль, как с потолка свесилась пара ног. Тяжёлые ботинки плюхнулись на ступени. Туннель быстро заполнился глухим топотом.

— Подними факел над головой! — голос крысы казался резким и быстрым. — Он не должен тебя увидеть!

Я задираю руку и бью факелом в потолок. Сноп искр опалил мне волосы, осыпался на крыс.

— Твою мать! — вырвалось у меня, но мысленно. — Здесь низкие потолки, так не получиться.

Человеческий силуэт спустился по лестнице наполовину.

— Вытяни факел перед собой и откинь голову назад!

Я вытягиваю руку, как можно дальше, и откидываю голову назад. Всё это время странный меч, сделанный из человеческой кожи, был у меня в руке. Не стоит сейчас им сверкать. Я опускаю меч — лезвие смотрит в пол.

— Теперь иди вперёд и жди нашей команды, — говорят мне крысы.

— Какой?

— Просто, будь готов бежать…

— Куда?

Пропустив две ступеньки, мужчина спрыгнул с лестницы на пол. Раздался глухой удар. В прямоугольнике света засверкали крохотные зёрна пыли, обрисовавшие силуэт высокого мужчины. Он шагнул на встречу ко мне, вытянул руку, в которой держал факел и, прищурившись, попытался меня рассмотреть. Мужчина весь жёлтый. Жёлтый на жёлтом. Жёлтое лицо. Блестящие жёлтые волосы, зачёсанные назад. Жёлтые зубы.

— Севастьян? — кричит он. — Ты чего так долго? Молодая сучка не выпускала тебя из своих объятий?

Я сжимаю рукоять меча с такой силой, что ногти на сухих пальцах врезаются мне в кожу.

Мужчина начинает идти в мою сторону, а пламя его факела словно длинный язык, лижет потолок.

— Мы устали ждать своей очереди! — продолжает он, громко хохоча. — Ты же не забыл про нас?

Он уже в паре метров от меня. Я вижу его лицо. Он вдруг видит моё. Его рука потянулась к ножнам, болтающимся на левом бедре. Мой меч быстро взмыл в воздух, и когда я уже собирался сделать замах для удара в столь узком коридоре, мужчина вдруг завизжал. Факел упал возле его ног, и я вижу, как он хватает и оттягивает кожаные штаны на уровне лобка.

— Быстро, убей его! — говорят мне крысы.

Мужик свалился на пол. Скрючился. Левой рукой оттянул ремень со штанами, а правую — запустил внутрь.

— Зачем его убивать? — спрашиваю я.

— Просто… убей… Мы так долго не протянем…

— Но он не сделал мне ничего плохого, — это что получается, крысы приняли меня за хладнокровного убийцу?

— Послушайте, — обращаюсь я к крысам максимально понятно, — я не знаю, что вы там себе напридумывали, но грех на душу я брать не собираюсь!

Мужчина извлекает руку из штанов. В туго сжатой ладони я вижу голову крысы, чьи глаза страшно блестят в свете огня. Он хочет кинуть её в конец туннеля, но я быстро