Понесло хорошо! И ни о чем не думалось. Лишь ветер свистел в ушах да звонко смеялась Сельма. Они пронеслись по мокрой траве и с разгона чуть было не ухнули в глубокую лужу. Поднялись на ноги, уселись у корней старого ясеня, подставив лица солнцу. Нечасто выдаются в Халогаланде такие деньки. Особенно сейчас, поздней осенью, почти что зимой.

— Хельги, — приподнялась на локтях Сельма. Толстые косы ее разметались, в темно-голубых глазах стоял дикий восторг и почему-то грусть. Отороченная бобровым мехом шапка валялась рядом.

Повернувшись к девушке, Хельги улыбнулся, чувствуя себя так, как никогда раньше не чувствовал. Еще бы! Он вместе с Сельмой!

— Знаешь, что к сестре твоей Еффинде посватался Рюрик Ютландец? — тихо спросила девушка и тяжело вздохнула. — Сигурд ярл обещал сыграть свадьбу.

— Так чего ж ты не рада?

— Рада. — Сельма широко улыбнулась. — Только все равно обидно. Ты знаешь, мы с Еффиндой подруги, хоть и редко видимся — от Снольди-Хольма, сам знаешь, путь не близкий. Вот уедет Еффинда… Тоже страшно. Ведь покинуть родные места — все равно что переселиться в Нифлхейм.

— Да, это так, — важно согласился Хельги. — Но ведь викинги же ходят в далекие страны! Как и мы пойдем этим летом, с младшей дружиной… — Он хотел было не менее важно, даже небрежно, добавить, что собирается стать хевдингом младшей дружины, но запнулся, посчитав, что такие хвастливые слова недостойны благородного викинга.

— Но викинги возвращаются, пусть даже не все! И притом — они же мужчины.

— Это ты верно заметила. — Хельги сел на плаще, обхватив коленки руками, как сидел когда-то давно, в раннем детстве. Сельма уселась рядом, погладила его по волосам, светлым и длинным, шепнула на ухо:

— Хельги.

— Да?

— А как ты думаешь — мне тоже пора замуж?

Хельги не знал, что и сказать. Вернее, знал… да сказать побоялся.

— А я еще и не за всякого выйду, — дразнилась Сельма. — А то попадется еще какой-нибудь скряга, типа ваших соседей, братьев Альвсенов!

Засмеявшись, Сельма засунула за шиворот Хельги целую пригоршню мокрых листьев.

Так они и просидели у ясеня, пока не замерзли, а потом все-таки дошли до кита.

С какой искренней радостью встретили Хельги друзья!

Первым навалился Харальд Бочонок — толстый парень, похожий на упитанного медвежонка, любитель хорошо покушать, — волосы его, цвета прелой соломы, лезли прямо в нос приятелю.

— Ты еще не сожрал этого кита, Харальд? — вырвавшись из медвежьих объятий, весело поинтересовался Хельги. — Слава богам, хоть что-то нам всем оставил.

Харальд засмеялся, заржал, как конь, показывая крепкие зубы.

— Кстати о жратве, — заметил кто-то сзади. — Неплохо было бы перекусить.

Хельги обернулся: насмешник Ингви по прозвищу Рыжий Червь — рыжеватый веснушчатый пацан с курносым носом и близко посаженными светло-серыми глазами, тоже старый приятель.

— Поешь пока снега, Ингви, — усмехнулся сын ярла. — Но знай: за моим пиршественным столом всегда найдется место для тебя… Ну и для Харальда, если он будет поменьше есть.

Все, включая самого Харальда, радостно захохотали.

— Все ржете, как саксонские кони, — подъехал к смеющимся всадник, один из старых воинов Сигурда, Эгиль Спокойный На Веслах. — А, это Хельги тут вас веселит, — слезая с коня, улыбнулся Эгиль. — Я так и подумал. Собирайся, Сигурд ярл хочет видеть тебя! Бери коня и скачи.

— А он разве не здесь?

— Нет, он ушел раньше, и многие с ним, — пояснил Ингви. — Как видишь, только молодежь здесь и осталась.

— Рад был вас всех увидеть. — Вскакивая на коня, Хельги помахал рукой.

И вдруг…

И вдруг почувствовал какой-то необъяснимый страх. Да перед кем — перед собственным жеребцом! Словно бы никогда раньше не ездил верхом. Да что ж это такое? Откуда этот нелепый страх? Видно, оттуда же, откуда и звон в голове. Покачав головой, Хельги прыгнул в седло.

Сигурд ждал его, сидя на покрытом волчьими шкурами ложе прямо перед очагом. По обе стороны от ложа горели светильники на высоких ножках, в очаге потрескивали угли. Под ногами старого ярла стояла небольшая скамеечка — для тепла и удобства.

— Сын мой, — торжественно произнес ярл. — Ты знаешь, что уже совсем скоро Эгиль Спокойный На Веслах по решению тинга соберет всю младшую дружину. Какое-то время вы будете жить отдельно от своих родичей — там и решится, кому быть хевдингом.

— Я знаю кому! — не удержался Хельги. — Верь, отец, либо я стану вождем, либо умру!

— Ответ, достойный воина, — усмехнулся в усы Сигурд. — Вот только не торопись в Валгаллу раньше зова Одина. Кому я тогда оставлю корабль? Фриддлейву или… или Дирмунду Заике?

Упомянув Заику, Сигурд сам засмеялся своей шутке.

— Велунд просил меня, — неожиданно оборвав смех, произнес он. — Просил, чтобы ты, мой сын, стал наследником и его знаний.

— Велунд? — Хельги вздрогнул. — Но… как же тогда младшая дружина?

— Ученье у Велунда не помешает тебе, — покачал головой старый ярл. — К тому же до того, как Эгиль начнет собирать молодежь, еще есть время.

— Но это время для тренировок! Я видел, как каждый день бегает по горным тропам Фриддлейв…

— Помолчи, сын мой. — Сигурд поморщился. — Ты думаешь, у Велунда тебе будет легко?

— Да, но…

— Молчи! С завтрашнего дня будешь жить в горах, у кузницы Велунда. Ближе к весне пойдешь в младшую дружину к Эгилю. Велунд тебя отпустит к ним в лагерь, однако помни — двойную ношу придется нести тебе — Эгиля и Велунда, и сколько продлится твое учение — год, или два, или четыре, — знают одни лишь норны.

Одни лишь норны… — эхом отдалось в голове Хельги.

Что ж, поживем — увидим. Чей это корабельный сарай на берегу Бильрест-фьорда? Чей там корабль, скакун моря? Сигурда? Нет, пожалуй, уже и не Сигурда. Не Сигурда, а его сына — Хельги ярла! Если только… Если только он станет вождем молодых! И все они — Ингви, Харальд и прочие — будут верны своему ярлу — Хельги, сыну Сигурда, в числе других состязаясь с ним в воинском искусстве, в котором он обязательно должен быть первым, потому что если не первый — то какой же он ярл? Кто ж пойдет за неумехой-нидингом? Нет, он должен взять все знания Велунда и должен стать первым, утерев нос этому задаваке, красавчику Фриддлейву, — говорят, он когда-то с Сельмой на лугах цветы собирал! И тогда придет время, когда именно к нему, к Хельги, пойдут хускарлы-дружинники, и затрепещет над боевым кораблем молодого бильрестского ярла синее боевое знамя! На страх врагам, на радость друзьям и родичам. Так должно быть. И так будет.

Кузница стояла далеко от усадьбы Сигурда, в горах, у небольшого озера. Хельги добрался туда лишь к вечеру, отвел коня в сарай, поклонился хозяину. Велунд буркнул что-то неразборчивое — то ли поприветствовал, то ли обругал, поди догадайся. Кивнув на лавку перед очагом, протянул миску каши. Дождавшись, пока гость — да какой там гость, ученик — поест, молча бросил на ту же лавку охапку соломы: спи, мол. Пожав плечами, Хельги повалился спать. Не спалось, и он принялся думать о Сельме. О том, какие синие у нее глаза, какая белая и гладкая кожа, губы, которые так и хочется… Вздохнув, юноша перевернулся на другой бок — все равно грезилась Сельма. Будто бы скачет она на лошади, с распущенными косами и сияющими глазами, красивая, как богиня Фрейя. А рядом с ней — он, Хельги. Вот они остановились, спрыгнули прямо в душистые травы…