Бланш застыла на месте, как каменная, прижав ладонь к губам. О Боже, зачем он это сделал? Его вкус, его запах, волнующий и такой пьянящий, затуманил сознание, а он взял и вот так просто пошел? Невежа! Ее лицо горело, а тело била дрожь, но девушка не могла двинуться с места.

Саймон повернулся к ней.

– Ну, ты идешь?

Преодолев оцепенение, Бланш все же вошла в воду, на этот раз, приподняв юбку, чтобы не замочить. Да, решение принято, но почему ей кажется, что это неправильный выбор?

– Нет, я возвращаюсь в Лондон.

Взгляд Саймона внезапно стал серьезным. Он печально посмотрел на нее:

– Тебе нельзя туда возвращаться, принцесса. Разве ты не слышала, что говорил тот человек в мундире? Они искали не одного беглеца.

– А ты знаешь, кто это был? – воскликнула она, вдруг очнувшись.

– Нет. Откуда я могу знать?

– Саймон, когда мы вчера проходили через Вестминстерский мост, этот человек стоял там. Я еще подумала, что он обратил на нас внимание.

– Черт возьми! Тогда тебя сразу узнают. Мне очень жаль, – он прикоснулся пальцами к щеке девушки и сразу отдернул руку, будто прикоснувшись к чему-то горячему. – Я не хотел, чтобы с тобой случилась такая беда.

– Ты думаешь… Ты говоришь, что они теперь охотятся и за мной?

Саймон смотрел ей в глаза, его лицо посуровело, стало мрачным.

– Тебе грозит опасность, Бланш. Ты не должна возвращаться в Лондон.

Девушка без сил опустилась на землю.

– Неужели ты думаешь, они знают, кто я такая?

– Если он вчера понял, кто я и куда мы пошли, то – да. Как ты считаешь, что сделала твоя хозяйка, когда ты не пришла домой?

– Святые небеса, ну конечно… О, проклятие! – Бланш в отчаянии покачала головой. Никаких сомнений, не дождавшись ее вчера, миссис Уиккет пришла в ярость. И вовсе не потому, что тревожилась о судьбе Бланш, а потому, что возникла угроза ее спокойствию. Уже через пару часов об исчезновении Бланш наверняка узнали все соседи, а потом…

– Солдаты тоже меня вспомнят, – тоскливо сказала она.

– Не думаю, что у тебя есть выбор. – Прошептал он. – В Лондон тебе нельзя возвращаться.

– Так что же, бежать? Но я не могу!

– Почему? – мягко возразил он. – А какой у тебя выбор, Бланш? Отправиться в тюрьму? Уверяю, там очень плохо. А если они поймут, что ты помогла мне по доброй воле, знаешь, что с тобой сделают?

– Нет…

– Не знаешь? – Он взял ее руки в свои ладони и легонько сжал. – В недалеком прошлом женщин тоже вешали.

Девушка в ужасе отшатнулась.

– Нет, это невозможно!

– Ты знаешь, что возможно. И тогда твоя смерть будет на моей совести. – Саймон пристально смотрел на поникшую девушку. – Я не хочу этого, милая Бланш.

Девушка подняла на него взгляд, в котором читалась полная безнадежность.

– Наверное, я могла бы отправиться домой.

– А если твои родные узнают, что ты сделала, они тебя примут?

На этот раз Бланш ответила не сразу.

– Да. Но они надеялись, что я чего-нибудь добьюсь в жизни. Если я вернусь, все поймут, что я неудачница. У нас маленькая деревня, там все будут знать, что со мной случилось.

– Проклятие! – в сердцах выругался Саймон, встал, отошел на несколько шагов и некоторое время смотрел на текущую воду. Это он во всем виноват. Не попадись ему вчера эта девушка, сегодня она жила бы спокойно своей жизнью. А теперь ей даже некуда идти. И все это из-за него! Он решительно повернулся к ней.

– Ты должна пойти со мной. Люди, к которым я иду, помогут тебе.

– Так ты знаешь, куда идешь? Я-то думала…

– Черт побери, Бланш, конечно знаю! – Саймон глубоко вздохнул. – Просто, я бы не сказал тебе о них, если бы все повернулось по-другому. Извини.

– Ну и не говори! Все равно это ничего не изменит. – Бланш, наконец, решилась. Она встала, чувствуя, как дрожат ноги, но, понимая, что другого выхода у нее, пожалуй, нет. – Ну идем?

– Что?

– Я говорю, нам надо идти. Или ты собираешься дожидаться, пока вернутся солдаты?

Саймон удивленно посмотрел на нее. Эта молодая девушка, чью жизнь он случайно поломал, стояла сейчас перед ним спокойная, собранная. Один Господь ведает, откуда у нее столько мужества. Она поистине удивительная женщина. По крайней мере, ему не известна ни одна, которая смогла бы вынести подобные испытания с таким хладнокровием.

Внезапно он вспомнил, как несколько минут назад поцеловал ее совершенно неожиданно для самого себя. И произошло это только потому, что он слишком обрадовался тому, что жив и миновала смертельная опасность. Всего-навсего! Но тело до сих пор помнило каждое мгновение этого короткого и, в общем, невинного поцелуя. Его ладони, казалось, до этой минуты хранили тепло ее кожи, а воспоминание об упругой мягкости ее груди едва не заставило Саймона застонать от желания. Когда он прижимал ее к себе там, под ивой, когда чувствовал округлость ее бедра, Саймон испытывал удивительное, ни с чем не сравнимое чувство волнения. Хорошо еще, что вода помогла скрыть зримые проявления его возбуждения! Конечно, все это можно было объяснить тем, что он долго не видел женщин. Ведь сама Бланш вовсе не относилась к тому типу девушек, которые ему нравились прежде. Его давние подружки, как и сам Саймон, обладали хорошо развитым чувством самосохранения и ни за что не попали бы в подобную переделку. И вновь Саймон с горечью подумал о том, что теперешним незавидным своим положением Бланш обязана именно ему.

Виконтесса Гонория Стентон протянула руку из-за атласной занавески, скрывавшей мягкое ложе, на котором она покоилась среди пуховых подушек в парчовых наволочках, обильно политых лавандовой водой.

– Любимый! – томно мурлыкнула она. – Скажи мне, что он уже мертв.

Квентин Хейвуд переступил порог ее спальни, как делал это много раз прежде, и бросил осторожный взгляд в сторону туалетной комнаты. Изумрудно-зеленый парчовый плащ мужчины резко выделялся на фоне мягких приглушенных тонов, господствовавших в интерьере этого укромного уголка. Еще раз осмотревшись, посетитель спросил:

– Служанки нет?

– Клотильды? Ха! Она полная дура и к тому же плохо понимает по-английски, так что тебе нечего бояться, любимый. Ну же, расскажи мне все подробно. Я так удивилась, что ты не пришел вчера вечером.

– У меня было, э-э-э… важное дело.

Квентин пересек комнату и выглянул в окно. Сквозь толстое стекло ему открылся хорошо знакомый вид на сад, с множеством цветов. Они покрывали землю причудливым ковром, в котором господствовал синий цвет, от бледно-голубого, почти белого, до темно-фиолетового.

Окружавшая парк высокая кирпичная стена превращала его в уютный оазис, расположенный прямо в центре шумного города. Сам виконт Стентон слишком много времени уделял управлению собственными поместьями, поэтому часто оставлял супругу одну, поскольку она предпочитала жить в городе. Подобная ситуация давала Квентину определенные преимущества, но и представляла собой серьезную опасность. Узнай виконт, какую жизнь ведет жена в его отсутствие, и у любовников возникли бы серьезные проблемы. Впрочем, если трезво смотреть на вещи, то проблемы возникли бы не у Гонории, конечно, уж она то смогла бы выкрутиться. А вот Квентин, всплыви, правда, наружу, рисковал собственной головой. За оскорбление аристократической чести его ожидала бы виселица.