заскочила вместе с нами. После этого сразу же начался обстрел, да и просто грех не начать: народу очень-очень много было.

Когда начали выходить из боя, один наш парнишка там остался. Как я понял, он просто немножко испугался, когда все стали отходить. Он вперед забрался, и если бы он там остался один… Подожди немножко, тебя никто не бросит, за тобой придут. Тут, наверно, сыграл свою роль фактор, что человек испугался, ему показалось, что он один. Побежал к пролому, пулеметчик его сразу же и снял. Пытались пробиться к нему, узкий проход был проделан, да и духи тоже не давали подойти, сразу же работали снайпер и пулемет. Двойкой они этот проход просто простреливали насквозь.

Мы бросали дымы[50] — без разницы, лупят прямо конкретно. То есть наведен на проход, и они этот проход держат. Пришлось отойти, с АГСов накидывали туда, ну, чтобы не унесли. И повторно там тогда исполняющего обязанности «комода»[51] контузило у нас.

Командование принял уже командир первого отделения. Он собрал остатки взвода и говорит:

— Кто пойдет? Парни, дело добровольное, потому что никто не знает, что нас ждет дальше.

В принципе, почти все собрались там, пошли, забрали своего парня, вынесли.

Вот да, это Мазлум, первый день был. Ситуация в том, что строения очень близко друг к другу расположены, вообще непонятно, откуда ведется огонь. И когда мы уже практически заняли этот поселок, когда ходили, смотрели, обнаружили, что у них были заготовлены норы. Нора хворостом или землей присыпается, и ее видно только тогда, когда она открыта, все. То есть, по большому счету, очень даже неплохие засады у них были сделаны.

Мы тогда выполнили задачу, прошли этот поселок, вышли. Два дня на него потратили. И уже на второй день к вечеру подошли, но второй день значительно спокойнее был. Они уже только на окраине села нас ждали. Мы вышли, закрепились, после этого они попытались нас обстрелять с гранатометов, со стрелкового оружия.

Там, получается, двухэтажный дом был, в нем сидели на винтовой лестнице наверх. Тоже разбежались, заняли оборону. Но на тот момент они пытались нас просто попугать, потому что сил атаковать нас у них уже не было. И вот тогда мы Мазлум взяли.

В это время наш взвод был сильно потрепан, и поэтому мы, как «тяжелые», уже ходили без тяжелого (вооружения), штурмовиками, добивали. Да тут еще перед Марратом нас очень сильно подкосило. На Маррат я не успел, но у Маррата трепанули наших парней прилично. Но мы всех своих забрали, никого не бросили. То есть все парни тогда вернулись домой — кто-то живой, кто-то нет. Но наши вернулись все.

Местных мы тогда не видели, потому что они уходили из зоны боевых действий. Они бросили все имущество, и вот что меня тогда поразило: вроде дом здоровый, заходишь, а имущество такое же, как у нас: какие-то старые шифоньеры, все обычное какое-то. Все тогда сводилось к тому, что надо и задачу выполнить, и желательно домой живым вернуться, без лишних отверстий в организме.

Тьфу-тьфу-тьфу, за время командировок я ранений не получал.

Знакомство с курдами[52] и американской техникой (Сирия-2017)

— Лично с ними не пересекался, но видел их в бинокль. Расстояние до их позиций, по-моему, километр или полтора километра было. В общем, что-то очень близкое.

Мы тогда жили в мечети. Раскидали наш взвод. В мечети жили и стояли на посту. Слышу, рев какой-то дичайший. А там такой парапет высокий, и из-за него надо выглядывать, а там так прилично. И какой-то сумасшедший (едет) на мотоцикле. Что курды, что мы — где стояли, там и стоим, любое движение обозначалось выстрелами в воздух, и движение прекращалось.

Тут, само собой, в воздух стрельнули, смотрим, курд на мотоцикле примчался… спортивный мотоцикл. Мы ему объясняем:

— Сюда не надо ездить, возвращайся к своим.

И что меня поразило: он абсолютно не владеет русским, хотя курды приезжали, общались с командиром отряда, и туда ходил командир взвода наш.

— А на каком языке вы общались?

— Они по-русски говорят без акцента. Абсолютно чистая, русская речь. Как я понял, у курдов много русскоговорящих, интересно ж посмотреть.

— Американцев видели?

— Видели технику их — HMMWV[53], а также МРАПы[54]…

По моим наблюдениям, сложно сказать. Во-первых, очень далекое расстояние, но по силуэтам я бы сказал, что у них стояло шесть тягачей с «дудками»[55], не в развернутом состоянии. Но конкретно как артиллерист я в артиллерии кое-что понимаю. Смотрю, «дудки», прицепленные к тягачам, штук шесть на удалении стоят. Ну и мы обо всем этом сообщили:

— Какие действия предпринимать?

— Никаких.

Вообще морально мы готовы были как к столкновению с американцами, так и продолжать движение.

Как таковых американцев мы не видели. Техника их присутствовала, «Хаммеров» видел много, один регулярно куда-то мотался. Наличие техники логично, учитывая, что, если смотреть телевизор, американцы им поставки делали. А это, само собой, вооружение и военная техника. Они на курдов какую-то ставку до определенного момента делали. То есть на них могли и курды кататься.

Ну и, честно сказать, приглядывали мы за их позициями. По территории завода они не бегали. Рассмотреть кого-то из американцев было нереально, все сидели где-то по норам. Вот это я точно могу сказать. Наверно, только когда курды приехали на переговоры, и вот этот мотоциклист сумасшедший, который примчался к нам и что-то такое радостное хотел рассказать, ну как бы тогда… Да, диалог сводился к тому, что типа приходите в гости без оружия, у нас все нормально, все ровно. Само собой, конечно, никто не пошел, но разговоры были: мол, курды, мы вам не враги.

Про события 7–8 февраля ничего не могу сказать, потому что мы зашли на остров с четвертым отрядом. Именно там, на острове, мы нашли опять же американские М4[56] и М16[57], очень много боеприпасов иностранного производства (5,56*45 мм НАТО), иностранные гранаты и «пояса шахидов». Но пояса такие, что я немного не понимаю их смысл: нечем было их заряжать. Пояса просто со взрывчаткой, без