— Ну да, какими-то слухами услышал, что работает. Просто за пять лет финансовое обеспечение упало, уровень жизни упал. Своего жилья не было, все съемное. Пришлось решать проблему.

— В громких сражениях участвовал?

— Донецкий аэропорт. Это все происходило 26 мая. Тогда ВСУ заняли территорию аэропорта, и батальон «Восток» совместно с кем-то[70] двинулся на аэропорт вытеснять противника. Но те оказали очень большое сопротивление, можно сказать, наши с палками пошли против тех, у кого автоматы были. У нас же оружие отжатое было, а против нас потом подняли армейскую авиацию, вертолеты, НУРСами отработали. Было разбито все, много раненых, убитых.

Потом уже конкретно началась боевая операция. Можно сказать, они пытались прорваться в Донецк. Но был взорван мост, это более-менее их остановило. Ну и где-то до ноября месяца были такие уже бои, за аэропорт.

Со стороны украинской армии был интенсивный обстрел, вот только он был не точечным, сильно много ближайших домов пострадало. Киевский район Донецка, частный сектор, железнодорожный вокзал. Непонятно, там никого не было, но прилеты были жесткие. Автобусы были с гражданскими людьми. Кто как мог оказывал им помощь, а у нас на тот момент еще и медицины не было. А так они тоже очень сильный отпор давали. Но в какой-то момент они отошли, отдав аэропорт донецким силам.

Тринадцатого октября мы пошли на очередной штурм аэропорта. Там, скорее всего, были «литовские биатлонисты», они позанимали верхние точки; снайперши[71]. У нас один товарищ, взрослый такой мужчина, верующий, который с собой возил иконы, он встал на защиту. Ударили в таз ему, был «трехсотый», пошел товарищ вытаскивать — тоже «триста». Ну, потом какие-то непонятные группы начали откуда-то конкретно вылезать, ну, позажимали нас… Там недострои были, кучи строительного мусора. БМП начала работать, БТРы, артиллерия, само собой, накрывала. Это продолжалось часа два, наверно. Жестко было.

Потом, после очередного обстрела, нашли лазейку — трубу, проходящую под трассой. Через нее вышли, отошли и, думали, все уже. Потом, под утро уже, забрали «двухсотого» — скончался, не успели спасти его. Остальные были «триста»: у кого осколочное, у кого плечо, у кого рука по касательной.

Спонтанная операция (Донбасс-2014/2015, Дебальцево)

— Дебальцевская операция была спонтанной, никто никаких конкретных задач не давал. Просто: «Едем и едем».

Приехали, высадились, двигались. Было холодно, туман. Зашли на точки, день-два продвигались — потом Углегорск. Наши отбили его более-менее, уличные бои были, рассеянные силы украинской армии. Кто на БТРе проскакивал, кто на «Уралах», КамАЗах, КрАЗах; шишиги[72] тоже проскакивали. Ну, вдалеке, непонятно было.

Потом мы зачищали последние дома. Подъехал БТР, беспалевно, без ничего. Выскочил человек в балаклаве, маске, говорит на украинском языке:

— Хлопці, потрібна допомога[73].

Мы поняли, что это украинская армия, и, соответственно, оказали ему сопротивление. В итоге БТР перешел к нам.

Ну а там, ближе к Дебальцево, есть точка управления у Светлодарской дуги. Поднялись на высоту. Я прикрывал отход разведгруппы, должны были координировать их по курганам. По разведданным, противник стоял где-то там. Наши туда поднялись, ничего не обнаружили.

Я прикрывал отход. Был ранен в ногу, контужен. Ранение было осколочным. Была кассета, там такой дротик, он вошел в ногу, но я не почувствовал, контужен был. Вспышка, ну все. Я минут 15 ничего не помню. Пришел в себя, в ботинке — кровь. Меня спрашивают: «Имя?» Я не могу его вспомнить.

В итоге транспортировали меня в Ростов, в госпиталь. Там две недели капали, лечили, какую-то компенсацию мне выплатили — не понятно, от кого. Ну, на дорогу, на проезд. Потом вернулся.

Восстанавливался как? Долго не спал, тяжело было заснуть, постоянный шум в голове, тяжелая контузия была. Глаз ушел немного вправо, зрачок отошел. До осени было трудно заснуть, потом летом еще раз лег в клинику, прокапался. Вроде восстановился, нормально все. Периодически, когда погода меняется, болит голова. Просто так, без обезболивающих, тяжело.

— И именно в то время ты узнал о существовании Компании?

— Да, именно тогда я узнал, что она существует. Там парень попал со мной в госпиталь, который был из Компании. Ну, он как бы конкретно не говорил, что есть такая Компания, просто он был тоже ранен и мне говорит: «Если захочешь, приезжай ко мне в гости, пообщаемся. Возможно, будет работа».

Я служил в ополчении, и в 2019 году, в мае месяце, вышел приказ президента России об упрощении получения гражданства Российской Федерации. Я по упрощенной схеме получил документы и в декабре 2019 года приехал в Молькино. Прошел фильтр и попал во второй ШО.

Спросили, какова моя цель прихода в Компанию, я ответил:

— Готов работать, имею опыт боевых действий.

— Все, пулеметчиком пойдете.

Потом я поехал в Ливию.

«Русские, убирайтесь!» (Ливия-2019, Триполи)

— Мне запомнились перелеты. Все в суете: быстро-быстро-быстро, туда-сюда. Потом почти десятичасовой переезд по трассе. Нормально, слава богу, доехал. Единственное, сам в какой-то момент пересел за руль, потому что водителем был негритос, который не пропускал ни одной ямы по трассе. Потом у нас загорелся бус по дороге. Ну вот так и проехали. Получили доп-БК, и на второй день я уже вышел на работу. Снайпером работал.

Первый бой у нас произошел, когда отделение не было еще полностью сформировано. Люди восстанавливались после тяжелых боев. Мы сидели как ГБР[74]. Там были такие маленькие прорывы, противник уже подходил, матюгались на нас на ломаном русском: «Русские, убирайтесь!» Ну и так они внаглую уже, чуть ли не через забор закидывали всем. Их очень много было, по крайней мере по ощущениям.

Потом мы перешли на правый фланг, на усиление разведки — должны были с ними продвинуться на некоторое расстояние. Должны были еще помогать союзники, но они в назначенное время почему-то не продвинулись, мы двинулись сами.

Стрелковый бой. Хорошо у них[75] работала артиллерия, четко, конкретно. Видно, что специалисты бьют, потому что именно за нашими по шагам они били. Продвинулись, закрепились и потом сменили — перешли на