Университет штата Мэн пользовался репутацией консервативного учебного заведения с инженерным уклоном. Литературу здесь преподавали в соответствии с проверенными классическими канонами, сдобренными занятиями по письменной практике.

Воодушевившись оригинальными требованиями некоторых студентов — и Стива в их числе, — часть профессорского состава согласилась с тем, что настало время для перемен. Двое из преподавателей Стива, Барт Хэтлин и Джим Бишоп, организовали мастер-класс современной поэзии, рассчитанный скорее на аспирантов, чем на студентов старших курсов. Мастер-классы проходили после основных занятий, количество участников было ограничено двенадцатью студентами, которых отбирал сам преподаватель. Они писали, читали и обсуждали поэзию и литературу, и именно здесь Кинг впервые познакомился с творчеством Стейнбека и Фолкнера.

«Барт был для меня больше, чем просто учитель, он был моим наставником, практически заменившим отца, — рассказывает Стив. — Благодаря ему мы все чувствовали себя уютно в компании писателей и ученых; он давал нам понять, что место за столом найдется каждому».

Джордж Маклауд тоже посещал мастер-класс. «Это были дискуссионные занятия, проводимые в гостиной, — нечто совершенно новое для того времени», — вспоминает он. И конечно, помимо прочего, мастер-класс современной поэзии выделялся благодаря Стиву — его необычной внешности и вкладу в учебный процесс.

«Настоящий гигант», — отзывается о Стиве Маклауд. По его словам, высокий от природы Стив всегда слегка сутулился, пытаясь скрыть свой рост. И еще сложно было не заметить его длинные черные сальные волосы до плеч, толстые очки и неряшливую манеру одеваться. «Он садился с краю, прокашливался и вставлял замечание о стихотворении или о сказанном другими студентами, — добавляет Маклауд. — У него всегда имелось свое мнение, и оно редко совпадало с мнением остальных. Ему нравилось спорить только потому, что это выделяло его в общей массе».

Стив и с преподавателями любил поспорить. Как-то раз руководство факультета пригласило нескольких студентов, чтобы выслушать их предложения по будущему расписанию, и Стив, само собой, поспешил вставить «свои два цента». Он встал и раскритиковал факультет за полное отсутствие в учебной программе популярной культуры, пожаловавшись, что ни на одном занятии не может прочитать роман Ширли Джексон и получить оценку.

Его часто видели гуляющим по кампусу с книгой Джона Макдональда или сборником рассказов Роберта Блоха в руках. «Какой-нибудь урод обязательно подходил с вопросом, зачем я „это“ читаю, и слышал в ответ: „это“ написал великий писатель, — вспоминает Стив. — Но когда люди видят на обложке иллюстрацию с изображением девицы, у которой из блузки вываливаются буфера, то сразу вешают ярлык: „макулатура“. В таких случаях я обычно спрашивал: „А вы читали хоть одну его книгу?“ — и получал неизменный ответ: „Нет, мне достаточно взглянуть на обложку, и все сразу ясно“. Таков был мой первый опыт общения с критиками — в моем случае роли критиков играли университетские преподаватели».

Ему всегда нравилась такого рода литература, он на ней вырос и знал, что именно такие рассказы хочет писать сам. Осталось лишь убедить некоторых из профессоров, которые отчего-то никак не желали разделять точку зрения талантливого студента.

Даже в колледже Стив, не стесняясь, всем сообщал, что его мечта — писать популярную прозу. «А ведь ему приходилось проводить кучу времени, читая английскую литературу семнадцатого века, — пустая трата времени, на его взгляд, — говорит Маклауд. — Он не выносил никаких проявлений снобизма, а на решение Стива переметнуться в левый лагерь, как мне кажется, повлиял тот факт, что сам он вырос в консервативной республиканской семье».

Стив еще больше шокировал преподавателей, вызвавшись вести курс популярной прозы, чем вверг почтенных профессоров в состояние, близкое к нервному расстройству. Многие возражали не столько против включения этого предмета в учебный план колледжа, сколько против инициативы студента — считалось, что человек без диплома не в состоянии преподавать. В итоге, обсудив предложение Стива, факультет разрешил ему вести курс «Популярная литература и культура» вместе с Грэмом Адамсом, профессором, преподававшим английскую литературу.

Вскоре после вышеописанных событий у Маклауда со Стивом завязались дружеские отношения. Оба подыскивали новое жилье и вместе с еще парой студентов сняли квартиру на Северной Мейн-стрит в Ороно по сорок долларов с носа в месяц. Первый этаж занимали гостиная и кухня, наверху находилось четыре спальни — а если протянуть покрывало поперек одной из комнат, то даже целых пять.

«Жуткая была квартирка, — вспоминает Маклауд. — Зимой полы покрывала ледяная корка. И никому в здравом уме не пришло бы в голову воспользоваться душем — из страха подцепить какую-нибудь заразу. Все мы едва сводили концы с концами, но Стива это мало заботило — очевидно, ему было не привыкать. В том, что касалось окружающей обстановки, он был крайне неприхотлив. Один из наших соседей по квартире жил чуть лучше остальных, поскольку за его обучение платили родители. Он выделил себе отдельный шкафчик, где хранил еду, а остальные время от времени тайком туда наведывались. Впрочем, у Стива имелась собственная альтернативная вселенная — чтение и книги. Он читал книги, как мы дышали. Он мог назвать точное количество книг, написанных Джоном Макдональдом, потому что прочел все до единой. Он сосредоточивался на книге, уходил в нее с головой, буквально впитывал каждую главу».

Так уж вышло, что в конце шестидесятых в кампусе практически любого американского колледжа присутствовали наркотики. Травка, таблетки, кислота — тогда этого добра везде было навалом, и квартира на Северной Мейн-стрит не стала исключением. Однажды по кампусу пронесся слух о том, что у кого-то из студентов появился новый убойный галлюциногенный наркотик — угощайтесь кто хочет! Существовало только одно «но»: по словам Маклауда, это вещество нарушало чувство равновесия, поэтому он предупреждал, что, приняв галлюциноген, следует некоторое время оставаться на одном месте. «Просто посидеть на диване и подождать, пока головокружение не пройдет», — говорил он. Стив «закинулся» вместе с другими студентами, и вскоре все погрузились в наркотическое переживание… Время летело незаметно: ребята проводили его за разговорами, слушали музыку, хохотали.

Спустя пару часов хватились Стива. Обыскали весь дом — безрезультатно. Кинг пропал, как сквозь землю провалился. Маклауд предположил, что тот вышел из дома и теперь бродит по кампусу удолбанный, не в силах дойти до дома. И несмотря на эффекты наркоты, явно не способствовавшие проведению розыскных мероприятий, соседи принялись прочесывать кампус в поисках Стива.

Они обошли все бары, осмотрели все переулки и закутки в районе Мейн-стрит и даже заглянули в некоторые студенческие спальни и на факультет. Через несколько часов сдались и вернулись в квартиру… Стив как ни в чем не бывало сидел в гостиной и читал книгу. «Он устроился в кресле, закинув ноги на керосиновый обогреватель, резина на подошвах его ботинок уже начала плавиться, а ему хоть бы хны — он с головой ушел в книгу, — вспоминает Маклауд. — Кажется, это был „Психо“. Под этим наркотиком никто и страницу-то не мог перевернуть, а Стив спокойно сидел себе и читал, забравшись в свой маленький защитный литературный кокон».