– Прекрасно! Я буду приглашен на свадьбу?

От Алена не укрылось, что Полин несколько смутилась:

– Мы об этом пока не говорили.

Почувствовав сама, что ответ звучит не убедительно, она поспешно добавила:

– Но ведь это говорит о том, что мужчина тщательно взвешивает свои слова, верно ведь?

Влюбленные слепы только в отношении себя. Ален почувствовал, что поторопился обрадоваться за Полин. Но попробуйте у женщины отнять ее заблуждения в отношении любимого!

Ален предпочел откланяться и вернуться за свой столик.

Спустя какое-то время знакомое канотье опять возникло возле Полин. И опять спиной к Алену. Полин прямо сияла. Она достала из сумочки фотографии и показала своему спутнику.

И тут улыбка на ее лице мгновенно завяла, как будто на цветок кто-то дохнул морозным воздухом.

Ален не слышал разговора, но по жестикуляции мог догадаться, что мужчина резко отчитывает Полин. Она взглядом показала на Алена. Ее спутник резко встал и решительно направился к Алену. Наконец-то Ален его рассмотрел.

Господь всемогущий! Это был Бернард.

У Алена пересохло в горле, и вспотели ладони.

– Ба, знакомые лица! – Бернард был удивлен не меньше Алена, но только удивление вызвало совсем другое чувство: мстительное злорадство.

– Слушай, ты! Тритон болотный! Чтобы я тебя с твоей жестянкой никогда не видел! Подсматривать научился? Больше не способен ни на что?!

Бернард не разучился метить в самое больное место.

– Вмазать бы тебе! Да мараться неохота! – продолжал он издеваться.

Но в драку все же не полез. Сплюнул на пол и отправился к выходу.

Недостатка в зрителях не было. Не известно, вступился бы кто-нибудь за Алена в случае драки. Но эта сценка имела продолжение, хотя уже и без Бернарда.

На передний план вышел возбужденный Жожо, которому Оди без всякого злого умысла показала его портрет. И сейчас Жожо держал в руках именно этот снимок, явно намереваясь «разобраться» с автором.

– Ничтожество! Мнишь себя великим мастером?! Вот чего стоят твои фотографии! Вот! Вот! – Жожо с озлоблением разорвал свою фотографию на четыре части и швырнул их в лицо Алену.

Для одного дня было слишком. Ален в бешенстве скрипнул зубами. Все прошлые обиды ударили в голову. Он наклонился, чтобы подобрать обрывки, и с ненавистью выдохнул одну фразу: «Чтоб вас так же, как мои фотографии!..».

Щелк! – и случилось то, что случается гораздо чаще, чем нам кажется: заказ был принят. А судьба самого Алена, мгновение поколебавшись, из всего пространства вариантов выбрала более короткий путь.

– А если он вышибет мозги своей женушке?

– Это вряд ли. Хотя, готов побиться об заклад, многие приходят сюда каждый день только потому, что боятся проморгать такое событие.

– А как же! Хорошая приманка для публики. Не зря же наш хозяин согласился на двойной гонорар, только бы они согласились продлить ангажемент!

– Говорят, он демонстрировал свое умение даже перед монархами!

– Я специально сажусь в первом ряду, чтобы видеть его лицо. Он боится, смертельно боится! С него пот льет градом во время выступления!

– Он боится?! А что тогда говорить о его жене?! Ведь это она каждый вечер рискует головой?

Такое оживление вызвал Эйра Пайн, американский циркач из Чикаго, который в паре со своей женой каждый вечер разыгрывал смертельно опасный трюк Вильгельма Телля. Только стрелял он не из лука, а из револьвера.

Эйра сразу полюбился и работникам кафе, и завсегдатаям. Он был компанейским парнем, не зазнавала, готов был выпить сухого вина с любым посетителем кафе – более крепких напитков он не пил. Никто не видел его в унынье – белозубая улыбка никогда не исчезала с его лица. Смеяться – это их стиль.

Жена была много моложе и очень красивая. Заметно было, что Эйра ее обожает. Жена, похоже, относилась к Эйре гораздо прохладней. По крайней мере, праздная публика кафе не преминула заметить, что Эйра любил держать свою жену за руку. А она при малейшей возможности старалась ладошку высвободить.

С револьвером Эйра Пайн практически не расставался, так как не упускал возможность потренироваться, если предоставлялась такая возможность.

Поэтому он и не опасался забредать в самые бедные округи Парижа, в которые и местные парижане старались не соваться.

Эйре понадобилась афиша – и ему дружно указали на Алена. Ален начал было путано объяснять, что для работы ему нужна фотография, что у него такая техника рисования, что… Но Эйра прервал его, не дослушав:

– Так что от нас требуется? Сфотографироваться? Да хоть сейчас!

И пошел за кулисы поискать жену. Любят американцы простоту и ясность.

Вскоре они вышли уже в сценических костюмах. Эйра заложил левую руку за спину, театрально прищурился и направил дуло револьвера на свою жену, имитируя выстрел. Ален поторопился сделать один – два снимка. Он, в отличие от зрителей, не был в восторге от такого опасного аттракциона.

– А когда будет готова афиша? – поинтересовался Эйра с самой сердечной улыбкой.

– У меня, к счастью, сейчас нет других заказов – постараюсь закончить побыстрее.

– Да нет, я не тороплю, – добродушно пробасил Эйра, по-дружески хлопнув Алена по плечу. – Просто интересуюсь. Есть у меня такая слабость – любопытен я немного. А можно как-нибудь заглянуть к Вам в мастерскую? Слава парижских художников и до нас докатилась!

Ален смутился:

– Боюсь, мне до международной славы слишком далеко.

– Не надо себя недооценивать! Публика – она такая капризная дама. Сегодня ее одно интересует, а завтра – глядишь! – уже совершенно другое. Так я как-нибудь загляну?

Ален не брался за кисть с того памятного вечера, когда повздорил с Жожо и Бернардом.

Бернард больше в кафе не появлялся. Ален опасался, что Полин тоже покинет это кафе. Но нет, по прошествии нескольких дней он снова увидел Полин на обычном месте. Поборов конфузливость, Ален подошел к ней, чтобы извинится.

– Оставьте, Ален! Какие извинения? Я сама виновата – сама придумала себе сказку и сама в нее поверила. А Бернард вобщем-то и не обещал мне ничего. Он живет за счет какой-то богатой англичанки. Она на шесть лет старше, замужества не требует, так как сама замужем. Зато безропотно оплачивает все его счета, помогает организовывать художественные выставки. Я видела некоторые работы Бернарда – он очень, очень талантлив! Грешно было бы лишать его такой поддержки. А его благодетельница безумно ревнива. Вот Бернард и выбрал себе подругу в другом округе. А тут фотографии! Ну и взбеленился же он!

Полин рассказывала об этом без надрыва, с какой-то светлой грустью. Пожалуй, в глубине души она всегда понимала, что эта любовная история вряд ли будет иметь счастливый конец.