— Надеюсь, что через несколько дней мы будем праздновать отход Лазаря на тот свет, — озвучил свои мысли директор инвестфонда. — Жалко, что тогда, в 90-е, мы не решили вопрос. Сейчас бы не пришлось голову ломать.

— Тогда было не до него. Тем более что явной угрозы для кого-то из нас он не представлял, — напомнил Монгол. — Знал бы, где падать, так соломки бы подстелил.

— Маковой? — подал голос молчавший до этого момента Гаспарян.

— Ну, если хочешь, — ухватился за невольно смененную тему хозяин сауны. — А вообще пора уже и девочкам немножко внимания уделить. А то мы все о делах, да о делах. Вон, Геворг совсем заскучал. Значит, для него я подберу самую горячую. Ну, или он сам выберет на свой вкус первым.

— Эээ, а почему он все время первым выбирает? Где справедливость? — хмельная дурь слетала с языка Битова…

Конспирация превыше всего. Именно так говорила себе Алена всякий раз, когда желание действовать опережало здравый смысл. Вроде и пообещала брату не думать о Лазаре, а сама сделала все, чтобы эта встреча произошла. Лазарь, как ни странно, довольно быстро согласился. Несмотря даже на то, что встречаться пришлось не в Москве, а на трассе в Калужской области в придорожном кафе «Спасибо милому за суши». Претенциозное название не вводило в заблуждение. Это была обычная забегаловка без каких-либо притязаний на реальный изыск.

Сергей и Алена заняли самый дальний столик. Сели так, чтобы ни со стороны зала, ни с улицы никто не смог рассмотреть их лиц. Для Сереги этот разговор был определенным испытанием. Он толком и не был к нему готов. Зато его несостоявшуюся невесту словно прорвало. Она с самого начала говорила и говорила, журча подобно неугомонному ручью.

— Ну, неужели ты не помнишь, какими счастливыми мы тогда были, — старалась освежить воспоминания Алена. — А планы? Ты же наверняка помнишь, какие планы мы с тобой строили. Все так грандиозно, так романтично, так красиво. Мы были отличной парой. Мы так искренне и нежно любили друг друга! Боготворили друг друга. Я обожала тебя за все. Ты носил меня на руках. Как жаль, что все это осталось в прошлом.

— Жалко? — нарочито удивленным голосом промолвил Серега. — Ты на самом деле жалеешь, что все это исчезло без следа?

— Да, — утвердительно кивнула женщина.

— Какая-то ерунда получается, — выразил сомнение Лазарь. — Ведь, если помнишь, не я тебя, а именно ты бросила меня. Да к тому же в очень сложное время. Я не знаю, как это называешь ты, но мне на ум приходит лишь одно слово. Угадай какое?

Глаза собеседницы блеснули негодованием, а лицо зарделось румянцем. Она явно догадалась, что имелось в виду. Догадалась и даже хотела попросить, чтобы Сергей не произносил это слово вслух. Однако он был быстр. Не давая опомниться и собраться с духом, он продолжил:

— А называется это ПРЕДАТЕЛЬСТВО, — слово было произнесено выразительно по буквам, каждая из которых звучала как удар плетью.

В глазах Битовой блеснули слезы. Но «мужчина ее мечты» был неумолим.

— Я вообще не мог тогда понять, куда ты вдруг подевалась, — говорил он. — Ты исчезла в никуда. Была, и вдруг не стало тебя. Ни во время следствия, ни на суде, ни потом. Все эти годы с того злосчастного декабрьского денька о тебе не было ни слуху ни духу. Даже ни малейшего намека. И вот теперь ты нежданно-негаданно появляешься и пытаешься взывать к памяти и ностальгии. Думаешь, это прокатит? Думаешь, я расчувствуюсь и отвечу тебе взаимностью?

— Сережа! — воскликнула Алена в порыве безысходности. — Прости меня, милый, за все! Я ошиблась! Я была молодой и чересчур доверчивой. Мой брат сделал все возможное и невозможное для того, чтобы я поверила в ту историю. Тебя выставили в очень страшном свете. Я пыталась во время следствия вырваться к тебе. Так он меня чуть ли не под замком держал, чтобы этого не произошло. И каждый день на мозги капал, что ты такой-сякой, что не стоишь моей любви, что предал бы меня так, как якобы предал того вашего «главнюка». Что я тогда понимала?! Дитем еще была! А когда опомнилась, то оказалось, что я уже замужем за бизнесменом армянского происхождения. И что у нас с ним вроде как совет да любовь. Это все как во сне было. Или как в параллельной реальности. Когда я очнулась и огляделась, у меня началась «ломка». Мне вдруг стало непонятно, что я делаю рядом с нелюбимым и по большому счету чужим мне человеком. Стала метаться. Пыталась узнать, где ты сидишь. Витя меня обломал тогда хорошенько. Пришлось жить с армянином. Жить по принципу «стерпится — слюбится». А привело это к тому, что сейчас мой муженек меня и в грош не ставит. Шастает по девкам и даже не скрывает этого. Детей у нас нет. Да и откуда им взяться, если у нас не любовь, а здравый смысл и коммерческий расчет моего брата? Он держит меня за дуру. Думает, что я не понимаю, насколько ему лично выгоден мой брак с этим армянином. Но я-то все прекрасно понимаю…

— Ну, раз понимаешь, то молодец, — не совсем равнодушно промолвил Лазаренко. Слова Алены смогли его тронуть, но не настолько, чтобы он вдруг бросился в ее объятия. А именно этого она больше всего и хотела. Она даже думала, что все сказанное им было лишь частью какой-то игры. Игры, которая должна была вызвать у нее все эти эмоции, взгляды, слезы. Ей сильно хотелось, чтобы неумолимость Сергея оказалась этаким театральным жестом, способом мягкой мести, строгим экзаменом на проверку искренности ее чувств. Где-то в глубине души у нее теплилась надежда, что ее собеседник в одну из последующих минут резко переменится. Что он тепло улыбнется ей, нежно возьмет за руки и скажет: «Аленушка моя милая, как же я ждал этого мгновения! Я хотел лишь убедиться, что ты действительно любишь меня. И вот я это увидел. И слава богу, что мне удалось дожить до этого счастливого дня». Однако реальность была совершенно иной. Ничего подобного не происходило. Сергей оставался все тем же. Никаких намеков на перемены в его поведении не наблюдалось. Она смотрела на него сквозь радугу слез.

— Но ты должна понять и еще кое-что, — между тем продолжил он. — Время ушло. И вряд ли возможно вернуть хоть сотую часть тех чувств, которые были между нами в начале 90-х.

— Ну почему же! Почему ты делаешь такие скоропалительные выводы? — затараторила она. — Я думаю, что многое можно было бы вернуть. Будь на то воля бога и наше с тобой взаимное желание. Вот это сейчас самое главное. Я знаю, что ты только-только вышел из тюрьмы. Денег у тебя нет. Но я бы сумела тебе помочь! Я все для тебя сделаю! Давай с тобой все бросим и уедем отсюда куда-нибудь подальше. Туда, где нам никто не будет пудрить мозги. А о деньгах ты не беспокойся. У меня их предостаточно. А если разведусь, еще больше будет.

— Пытаешься меня купить? — с ухмылкой спросил Серега.

— Не купить тебя, а искупить свои грехи. Ну, и к здравому смыслу взываю. Тебе же наверняка тяжело обжиться и привыкнуть к тому, что по эту сторону решетки все очень сильно изменилось, — женщина не теряла надежды убедить собеседника. — Что здесь может позволить себе недавний зэк, решивший отойти от дел? Ты ведь не собираешься возвращаться к прежнему ремеслу?