Не страшили судью и деяния рук человеческих. Ни увечия, ставшие причиной смерти, ни безалаберность патологоанатомов. Ей доводилось видеть воочию и на фотографиях великое разнообразие искорёженных трупов, но это же часть работы, поэтому сознание предусмотрительно надевало толстые перчатки.

Что действительно приводило в ужас Марину Васильевну Жарченко, так это личности покойников. Они все проиграли. Жертвы – продули преступникам. Приговорённых к смерти – обставила судебная система. Самоубийцы в камерах предварительного заключения – проспорили, пытаясь доказать свою невиновность. Неудачники. Глядя на них со стороны, легко замечаешь, где допущена роковая ошибка, и понимаешь, как её можно было избежать.

Матёрых бандюг подводят зелёные подельники.

Танцовщицы верят в красивую любовь на курорте, а попадают на рынок рабов.

Картёжники мечтают переехать в сносное жильё, но обыграв подпольное казино, оказываются в морге.

Хуже всех растяпы, которые ни с кем не враждуют, не лгут, не ввязываются в авантюры, не дерутся, не владеют большими ценностями. Они совращают. Каждому из этих травоядных достаточно всего-навсего один раз потерять бдительность на глазах заинтересованных лиц – и эти лица превратятся в оскаленные морды, лишь только взойдёт полная луна шанса. Тупого барана необходимо отучить от дурной привычки пересчитывать свои деньги на людях, а овцу надо наказать за увлечение короткими юбками. Приходится грабить-насиловать-убивать. Так запах возможности порождает преступность. Запах овцы.

Ложиться с овцами в одну могилу Жарченко отказывалась. Она не допускала ошибок, так за что ж её к ним?!

Победители должны жить и жить, а уж она достаточно часто оказывалась в роли победительницы – ради этого, собственно, и участвовала в аукционах. Выуживала настоящие жемчужины со смешными ценниками. Перебивала чужие ставки ровнёхонько до тех пор, пока это было выгодно. Оставалась хладнокровной в самом пекле битвы за лоты. Если каждый наш поступок записывают где-то наверху, то они там могли бы уже отметить, сколько правильных решений приняла Марина Васильевна, да внести её поскорее в список лучших представителей популяции.

Прежде у неё был план попроще – подлизаться напрямую к самому главному начальнику. Подавать смерти факел, когда она собирается на работу. Либо, если должность сия слишком почётна, освещать преступникам путь на плаху. Лучше всего для этого подходила работа в суде, где выхватывают из мрака факт за фактом, пока из них не сложится дорога к приговору. Вот только дурацкий мораторий на смертную казнь…

Устроившись поглубже в кресле и ощутив со всех сторон поддерживающую мягкость подушек, Марина всеми клеточками почувствовала, чем отличается человек, рождённый для жизни, от тьмы душ, появившихся на свет лишь затем, чтобы сгинуть или погубить.

Она виделась себе этакой богиней правосудия, которая стоит выше любых пищевых цепочек. И хищники, и травоядные кормят её жертвоприношениями, она принимает их с большей или меньшей благосклонностью, но на глазах её повязка, спасающая от необходимости смотреть вниз. Или это просто сползло мокрое полотенце со лба, утомлённого мельтешением смертных?

Снизу зажурчали. Это были кишки. Им, конечно, безумно нравились рассуждения Жарченко о тотальном контроле над всеми сферами, но когда это выливалось в скудное меню «Похудейки», внутренности выражали однозначный протест.

Марина отвлекла себя чтением любимого детектива и на какое-то время полностью погрузилась в перепетии сюжета, однако аккурат между главами, улучив момент, когда пальцы переворачивали страницы, живот издал такой душераздирающий вопль о помощи, по сравнению с которым последний стон застреленного злодея показался нежным шелестом сикомора.

Распалённая беллетристом фантазия породила пиццу. С кромкой твёрдой, как характер сыщика, с начинкой разнообразной, как падкие до его тела женщины. И конечно, пицца вырисовывалось настолько же жирная, как намёки в их совместных сценах. Пленительный остров, где из-под сырных холмиков при каждом укусе бьют фонтанчики песто, располагался совсем недалеко, на расстоянии заказа.

*

Под козырёк подъезда элитного дома расторопно поднялся азиат из службы доставки. Набрав номер квартиры, он прогнусавил:

– Марины Василевнах, пицца-пицца.

Тем временем со стороны, недосягаемой для камер слежения, возник ещё один человек. Неспешной хозяйской походкой он прошёлся рядом, глубоко вдыхая ароматный воздух. Услышав имя клиентки – хрюкнул и предложил немножко разыграть Маринку.

Консьерж увидел на мониторе две заговорщические спины, потом хлыщ отчалил, и в прямоугольнике засияло круглое лицо с довольными узкими глазами.

Мохнатый пенсионер открыл дверь подъезда. Впрочем, порасспросил о незнакомце, чтобы доказать – недаром он посажен в сторожевую будку. Азиат отвечал, насколько позволяло знание русского языка:

– Это соседи ваши. Он спрашиваль, какая такая пицца. Я рассказывает. «Обедненье, выше класс, закажи йо у нас!» Там подарок. Он спрашиваль, какой такой подарок. Я показывает.

Молодые, привыкшие к спиннеру пальцы крутанули коробку и эффектно распахнули её перед любопытным носом пожилого ворчуна.

Прямо поверх аппетитного кругляша лежал совершенно неуместный дрон диаметром с пятерню.

Консьерж плохо разбирался в новомодных игрушках. Знал только, что на отечественный рынок их забрасывает из-за бугра недобитая капиталистическая сволочь с целью поработить податливые умы детей и инфантильных взрослых. Он считал своим долгом подробно информировать каждого встречного-поперечного о грозящей опасности, но приезжий паренёк – паршивая публика, а снедь стынет стремительно. На сей раз пенсионер промолчал в усы.

*

– Фу, откуда Боярский на экране?

Игнорируя неудовольствие Лотуша, встроенная в дрон камера исправно передавала на смартфон то, что было видно из коробки с пиццей.

– Это, наверно, тот дед, который в подъезде гавкает, – усмехнулась Холмская, снимая чёрные очки. – Отличный крупный план, голливудский, для триллера подходит. А теперь затемнение: закрыли, понесли. Дрон сейчас нам настоящее кино покажет.

Вторая половина криминального дуэта обеспокоенно оглядела салон двухместного авто:

– Мы пропали. Джойстика нет! Понимаешь ты? Если б я дома был, взял бы джойстик от старого дрона той же фирмы, а здесь просто ума не приложу…

– Посмотри на коробочку, – ответил ровный голос с нотками превосходства.

– Смотрел я уже в коробке! За дурака меня держишь?

– Не в коробку, а на коробку.

– Ну, давай уже быстрее, без загадок! Нам каждая секунда дорога. Сейчас начнётся твоё голливудское кино!

– Да сбоку напечатан код. Я его скачала, установила приложение и управляю дроном со смартфона безо всяких джойстиков. Доставай попкорн.

Из затемнения появилась героиня: Марина, повинуясь зову плоти, открыла крышку в предвкушении слияния со своей истинной любовью.