Амелия беспомощно посмотрела на неё.

– Остановилась?

Она почувствовала первый приступ паники. Остановилась. Конечно. Для ночлега нужно снять комнату в каком-нибудь пансионе или гостинице, так у людей принято, она же прекрасно знала, но не позаботилась об этом заранее.

Да она вообще ни о чём не думала – теперь можно себе признаться, поняв сколько глупостей совершила – кроме того, чтобы убежать от хижины, скал у моря и той бессмысленной жизни. И даже не потому, что там витал дух Джека. Призрак хотя бы немного заполнил пустоту.

Бежать ей было не от чего, она просто поддалась внезапному порыву, как когда-то в юности гналась за кораблем, не продумав наперёд, что станет делать, лишь со смутным намерением принять предложение мистера Лаймана. Конечно, нужно было где-нибудь остановиться. Нельзя же каждую ночь возвращаться в гавань.

Миссис Барнум выжидающе смотрела на Амелию.

– У друзей. У меня тут друзья, – придумала Амелия.

Миссис Барнум, похоже, ни капли не поверила в эту историю, но из вежливости промолчала. Старшая девочка тяжело вздохнула:

– Вот скукотища. А когда ты спросишь ее про русалочью жизнь?

– Кэролайн! – рассердилась Черити Барнум. – Ты что, разве так можно? Сейчас же извинись перед миссис Дуглас.

Кэролайн лишь упрямо поджала губы.

Миссис Барнум повернулась к Амелии.

– Я прошу прощения. Никак не можем подыскать няньку, вы же знаете, как нынче трудно найти порядочную прислугу, вот девочка и привыкла целыми дням за мной волочиться. А я, видать, по-матерински чересчур её балую.

Щеки миссис Барнум зарделись, она обвела глазами комнату. Амелия проследила за взглядом хозяйки, заметила скудную меблировку и поняла, что на няню у них не хватает средств. Однако она не понимала, что в этом постыдного, ведь они с Джеком жили гораздо скромнее, но вспомнила, что обсуждать доходы у людей считается неприличным.

Она никогда не задумывалась, что отличается от людей. За всю жизнь с Джеком она не чувствовала себя такой чужой, как за пятнадцать минут в гостиной этой дамы.

Черити Барнум беспокойно смотрела на Амелию в ожидании вежливых заверений в том, что поведение девочки её ничуть не огорчило. Да и сама Амелия понимала, что её обида не имеет особого значения, главное – успокоить хозяйку.

Но девочка не дала ей рта раскрыть и заговорила снова.

– Миссис? Миссис Дуглас? Какая же вы русалка, если вы замужем? – По её тону было ясно, что так не бывает, и эта женщина определённо обманщица, ведь не может же русалка просто взять и выйти замуж за человека.

– Просто однажды, когда плавала в океане, я попала в сети к одному рыбаку, – объяснила Амелия, глядя девочке прямо в глаза.

В тот же миг от недоверия на лице Кэролайн не осталось и следа, она с широко раскрытыми глазами подошла поближе, словно зачарованная этой историей.

– А потом он удержал вас силой, и вы поженились?

Амелия покачала головой.

– Нет, Джек никогда бы так не поступил. Рожденных свободными нельзя держать взаперти, а я была одной из них.

«Свободной и юной», – подумала она.

На вид она и сейчас ничуть не постарела, но возраст есть возраст, и ей нелегко вспоминать ту юную, наивную девчонку, что так решительно явилась в хижину Джека в надежде на ответную любовь.

– И он вас отпустил? – спросила Кэролайн.

– Да, – ответила Амелия.

– Но вы все равно в него влюбились, – девчушка взяла Амелию за руку.

– В его глазах было столько тоски, – пробормотала Амелия каким-то глухим, словно доносящимся издалека голосом.

Кэролайн сжала ее руку.

– И от его тоски вам стало грустно.

– И я поняла, что тоже тоскую, – ответила Амелия.

– Значит, вы полюбили друг друга и больше никогда не тосковали.

Лицо Амелии было мокрым от слёз, хотя она даже не заметила, как заплакала.

Кэролайн забралась к русалке на колени, обняла ручонками за шею и склонила головку ей на грудь.

– А потом он умер, да? – прошептала девчушка. – И теперь вы снова одна.

У Амелии перехватило горло от нахлынувших воспоминаний о былом, когда Джек прижимался к ней губами, обдавая родным запахом.

Кэролайн подняла голову и заглянула Амелии в глаза.

– Не печальтесь, вы можете жить у нас, станете нашей русалкой, и больше никогда не останетесь одна.

– Кэролайн, – тихо молвила Черити со слезами в голосе.

Леви перехватил кухарку по пути в гостиную, уговорил отдать поднос с тарелкой быстро стынущего мясного бульона и ломтиком хлеба и теперь собирался с духом за дверью, прижавшись к стене спиной.

Он искал предлог, чтобы повидать Амелию, хотя Черити, считавшая его членом семьи, вовсе не возражала бы, если бы он присоединился к их компании без особой причины. Когда Леви взял поднос у кухарки, сердце так забилось от волнения, что он решил на всякий случай перевести дух, а то русалка чего доброго ещё догадается, что это из-за неё.

Встретить её в музее казалось совершенно невероятным делом, он было решил, что это лишь плод его воображения, олицетворение самых сокровенных желаний, а не происходит в действительности. До её появления он не давал себе отчета, как страстно хотел её увидеть, уже успев себя убедить в том, что та встреча с женщиной на утёсе была лишь незначительным приключением.

Может, ему и снились каждую ночь серебристые плавники и появляющиеся из воды серые глаза, но поутру, когда он брился перед зеркалом, от этих видений не оставалось и следа.

Даже если свыкнуться с тем, что она действительно оказалась в Нью-Йорке, мотивы её оставались непостижимы. Зачем ей это, ведь она его прогнала без малейших колебаний? Может быть, решила принять предложение Барнума?

И тут в глубине души затеплилась надежда: «А вдруг она искала встречи с тобой?»

«Да быть того не может», – откликнулся голос разума.

Но тоненький голосок надежды никак не унимался, даже когда Леви подхватил бесчувственное тело и ощутил всю её невероятную хрупкость, но в то же время силу и твёрдость, а ещё солёный запах бушующего моря, свирепого ветра и чудовищ, таящихся в тёмной бездне.

Других доказательств ему было не нужно, в этот момент он окончательно уверился в том, что она настоящая русалка, и место ей не в аквариуме Барнума, а в океанских глубинах, в хижине на утёсе, да где угодно, только не здесь, ведь Барнум выжмет из неё всё волшебство до последней капли, даже представить страшно, что с ней станется дальше.

Он никак не мог сообразить, что с ней делать. Нельзя же нестись по улицам Нью-Йорка до самой гавани с незнакомой женщиной на руках. А если даже получится туда добраться, что дальше – швырнуть её в воду и уходить? Исцелится ли она в океане?