— Господи, а ты-то чего несешь?! — воскликнула теперь уже Тамара. — И что только всем вам в голову лезет! Какие мужики, да и причем здесь они вообще, как будто бы в жизни ничего важнее нет!

— Но это же я так, гипотетически! — пожала плечами Наташа. — Просто я хотела сказать Соне, что готова простить ее заранее за все! Ну, что такое она могла совершить, чтобы мы с ней разругались в пух и прах? Я даже представить себе такое не могу!

— Может, она украла у тебя деньги? — гоготнула нервно Тамара.

— Вы что, грибов, что ли, галлюциногенных нажрались? Чего несете-то? — теперь уже Наташа по-настоящему разозлилась, схватила с тарелки только что приготовленный ею же мягкий и жирный бутерброд с икрой и отправила в рот. Целиком. И теперь стояла со смешными надутыми шарообразными щеками и, энергично двигая челюстями, не могла ничего говорить. Только вращала глазами да вертела головой, как если это могло помочь ей поскорее прожевать.

— Спрашиваю вас еще раз — вы действительно хотите знать правду или же все сделаем вид, что ничего не происходит?

— Да что происходит-то?

— Ничего не произойдет до тех пор, пока я не открою рот и не расскажу вам, что со мной случилось, почему я такая. Почему разбила графин, почему мои нервы готовы довести меня до паралича!

— Тамара, может, ей «Скорую» вызвать? — уже сама чуть не плача, спросила с набитым ртом Наташа. — Ну почему всё так? Все же так хорошо начиналось, приехали сюда, стол вот накрываем… Скоро Новый год. Телевизор сейчас включим, праздничную программу посмотрим. Что, что еще тебе нужно, Соня? Ну хочешь, пригласи сюда своего Алика, да кого хочешь, только чтобы тебе хорошо было, чтобы настроение было хорошее.

— Алика? Вы что, серьезно считаете, что автослесарь — предел моих желаний? Или вы думаете, что я недостаточно себя ценю, чтобы пожелать для себя нормального мужика?

— А чем тебе автослесари — не нормальные? Рукастые, толковые мужики, — бросилась защищать слесарей Наташа, у которой брат держал автомастерскую. — Зарабатывают. Ты к чему ведешь-то?

— Да что вы вообще обо мне знаете? Думаете, что я у вас как на ладони? Не-е-ет… Вы ничего, слышите, ничего обо мне не знаете! И никогда не узнаете. Знаете, почему? Да потому, что продолжения уже никогда не будет.

Соня так туманно выражалась, что теперь уже и Тамара забеспокоилась, не тронулась ли умом подружка.

— Я уж не знаю, что могло случиться и за что мне такое наказание, — заскулила Соня, — но в какой-то момент я вдруг поняла, что весь мой мир разрушился. И что теперь мой удел — заниматься сексом на продавленном топчане в мастерской Алика, вечно одалживать ему деньги и бояться забеременеть от него.

— Ты так говоришь, словно познакомилась со своим Аликом только вчера и еще не успела понять, что тебя с ним ждет! — развела руками Наташа. — Так что случилось-то?

— Да просто я — дура!!!

Тамара с Наташей переглянулись.

— У меня мог быть настоящий роман с Максом, а я… я отказала ему, понимаете? Я испугалась, что могу не соответствовать ему, что мне всегда будет перед ним стыдно за то, что я простая маникюрша… К тому же не факт, что он женился бы на мне. Скорее разочаровался бы. Он умный, образованный, начитанный, остроумный, я все это понимала, поэтому словно увидела то, что ждет нас впереди, если я скажу ему «да».

— Он что, кадрил тебя? — Ната скривила свое разрумянившееся лицо усмешкой.

Тамара только сейчас обратила внимание на ее ярко-красное платье, словно до этого она была вообще слепая и ничего вокруг не замечала.

Какое красивое платье, вот только пока что Натка в домашних тапочках, бегает по дому, суетится, готовится к празднику, позже обует новые туфли.

А Соня? В глухом черном платье, на шее — нитка жемчуга, в черных чулочках, такая стройная, изящная. И в сапогах. Словно не поняла еще, что в доме тепло, что можно и переобуться, или вообще не собиралась здесь надолго оставаться.

А Тамара? Она вообще в свитере и брюках, на ногах — зимние ботинки на меху.

— Он пригласил меня на свидание, — серьезно, с глубоким чувством в голосе произнесла Соня.

Брови ее, тонкие, черные, нахмурились, а кончик маленького аккуратного носа покраснел.

— Да? — удивилась Тамара. — Когда? Куда?

— Спросил у меня разрешения заглянуть ко мне вечером, это было как раз за неделю до того, как он исчез.

— И ты, дура, ему отказала? — засвистела, сложив губы вишенкой, Наташа. — Тропинину отказала?

— Ты уверена, что это подразумевало свидание? — строго спросила Тамара.

— А зачем же ему еще напрашиваться ко мне в гости? Он пришел, мы уединились с ним в подсобке, я сразу же закурила, почему-то сильно нервничала… А он подошел ко мне так близко-близко и сказал мне на ухо: «Привет, перепелка!»

— Ну и что? Он всех называл перепелками, — оживилась Наташа. — То птичкой назовет, то перепелкой… Нравилось ему сравнивать всех с перепелками. Но это еще ни о чем не говорило!

— Он даже нашу гардеробщицу тетю Зину перепелкой называл, да так нежно, ласково… — усмехнулась Тамара. — И что было дальше, в подсобке? Лапал тебя?

— Нет… Говорю же, попросился ко мне в гости вечером.

— Да может, у него к тебе дело какое было?

— Завидуете, да?

— Кажется, ты собиралась нам что-то рассказать, — напомнила ей Наташа. — Если история о несостоявшемся свидании с Тропининым и является твоей страшной тайной, которая должна разрушить нашу дружбу, то на меня она не произвела ровно никакого впечатления. Все знают, что Макс обожает женщин, а они — его. Но одно дело — флирт, другое — любовь. Он тебя никогда не любил. И вообще, говорят, он встречался с одной девушкой, кажется, студенткой музыкального училища, во всяком случае, их видели вместе.

— Да брось, Натка, я знаю, о ком ты говоришь, это была его пациентка, ее зовут Татьяна Скворцова.

На кухне пару минут было очень тихо. Слышно было лишь дыхание трех женщин.

— Кто убирать-то будет? — наконец спросила Тамара, продолжая стоять в луже апельсинового сока посреди осколков.

— Не знаю… Я ничего не знаю… — снова заговорила Соня. — Но если я вам сейчас ничего не расскажу, то… Тамара, Ната, это Алик расчистил дорожку. Мы приехали с ним вчера днем сюда. Подумала: что это мы, девочки, будем чистить снег, когда это могут сделать крепкие мужские руки?

— Здесь был Алик? — Тамара опустилась на стул, почувствовав, как заломило в затылке.

— …Мы приехали, и он сразу же пошел в сарай, нашел там снеговую лопату и принялся расчищать снег.

— Молодец, — поджала губы Наташа, не понимая, в чем состоит криминал и почему о таких простых вещах надо говорить таким трагическим тоном.

— А я пробралась до калитки, открыла дверь ключами, вошла, чтобы осмотреть дом, может, прибраться где надо, проверить, все ли исправно, работает ли телевизор, есть ли интернет… Я же понимала, что мы приедем сюда накануне Нового года, и что в каком виде застанем дом, так все и пройдет… Хотелось, чтобы все было в порядке.