– Приятно познакомиться. Не возражаете, если мы посидим здесь?

– Не возражаю, – впервые ответила она.

Вроде бы, теперь она говорила с мешьшим акцентом, чем ему показалось по телефону и у нее стал немного более расслабленный вид, будто волнение слегка отпустило, когда она услышала собственный голос.

– Хотите кофе?

– Чай, пожалуйста.

Хотя она почти не смотрела ему в глаза, она производила впечатление более сильной, чем он себе представлял. Во время разговора по телефону у него возник образ более подавленной женщины. Он пошел к кассе и купил чай, обычный кофе и две булочки с корицей. Ожидая заказа, он смотрел на нее. Она опять казалась напряженной. Руки на коленях, взгляд устремлен в пол. Получив кофе и чай, он вернулся к ней. Уселся напротив и протянул ей чашку. Решил сразу перейти к делу.

– Вы нервничаете? Не надо.

– Это немного необычно.

– Я понимаю, но все просто. Я задам несколько вопросов о вашем муже, а вы постараетесь ответить. Все, что вы скажете, останется между нами.

Она кивнула и, не отрывая взгляда от стола, решилась выпить глоток чаю. Леннарт вынул блокнот. Щелкнул шариковой ручкой. Некоторые его коллеги записывали все интервью на диктофон, но он предпочитал блокнот и ручку. Диктофон мог заставить людей больше нервничать. Он решительно отнимал у них возможность утверждать, что их неверно процитировали, поэтому Леннарту казалось, что они начинают осторожничать, цензурировать свои высказывания. Этого ему не хотелось. Надо было составить представление о Шибеке и потенциале ее истории. Оценить достоверность ее слов и решить, стоит ли заниматься исчезновением ее мужа или это тупик. В этом году Леннарт уже попадал в ряд тупиков, и новых ему не хотелось.

– Начнем с вас, – сказал он, поднося ручку к блокноту. – Вы с мужем приехали в Швецию в конце 2001 года?

– Да. Дети тоже. Им тогда было два и четыре.

– Из Афганистана?

Шибека посмотрела на него. Как легко у него получается. Будто они сели в самолет и несколько часов спустя приземлились в Швеции. Ее мысли на секунду перенеслись в лагерь в Пакистане, куда они бежали сперва. Повсюду вонь, толчея и детский плач. Палатки, ледяные ночью и душные днем. Хамид, убеждавший ее в необходимости оттуда выбираться. Двигаться дальше. Мужчины, которым они заплатили, чтобы те довезли их до Ирана. Жуткая поездка на грузовике через горы и каменные пустыни. Слившиеся воедино дни и недели. Единственное, что она помнила, – как сидит, притиснутая к водительской кабине, держа в объятиях Эйера и Мехрана. Боли в руках от того, что она так долго прижимала к себе сыновей, – вот, собственно, ее единственное воспоминание о бегстве. Остальное – неразбериха из разных картинок. Но болей ей не забыть никогда. Она слегка вытянула руки, чтобы убедиться в том, что они больше не вернутся.

– Да. Но сначала мы приехали в Грецию. Добрались до Греции.

– Значит, вы хотите сказать, что первой страной-убежищем была Греция?

Страна-убежище. Какое слово. Одно из первых, которые она выучила по-шведски. Это первая страна в ЕС, до которой ты добрался, и первая же, куда тебя высылают перед отправкой домой.

– Но потом вы приехали в Швецию? – не получив ответа, продолжил Леннарт.

Шибека кивнула.

– У нас были здесь друзья и родственники. Поэтому Хамид хотел сюда.

– Но политическое убежище вам не предоставили?

– Сначала нет. Было много проблем.

Она замолчала. Леннарт немного наклонился вперед. Уже сейчас может решиться, надо ли ему просто поблагодарить собеседницу и попрощаться или все-таки нет.

– Хамид, наверное, так и не получил убежище? А вам и детям его предоставили только через несколько лет. После исчезновения мужа?

Шибека вздохнула, она уже знала, к чему идет разговор. К чему он идет каждый раз. К тому, что всегда говорили шведы в органах власти. Как она от этого устала.

– Он исчез не потому, что ему не разрешили бы остаться. И не для того, чтобы нам разрешили остаться. – Шибека повысила голос и впервые за время разговора посмотрела Леннарту в глаза. – Вы всегда говорите, что он исчез поэтому. Но это неправда!

Леннарт рассматривал ее. Немного робкая и задумчивая женщина исчезла. Ее глаза излучали силу. Леннарту показалось, что он видит силу ее характера, и ему вдруг стала понятной ее многолетняя борьба за мужа. Перед ним сидела женщина, которая никогда не сдается, невзирая на сопротивление.

– Я этого не говорю. Но полиция и Государственное миграционное управление утверждают, что Хамид исчез после встречи в Государственном миграционном управлении, где он узнал, что вас, скорее всего, отправят обратно.

Шибека почувствовала, что должна протестовать. Изо всех сил. Она покачала головой и сжала кулаки.

– Они не знают Хамида. Он никогда бы не оставил нас, никогда бы не допустил, чтобы его дети росли без отца. Никогда. Произошло что-то другое.

Шибека почти с мольбой смотрела на мужчину напротив, который, немного помолчав, перестал записывать и взглянул на нее с искренним любопытством.

– Что же, вы думаете, произошло?

– Не знаю.

– Но вы считаете, что это связано с тем мужчиной? С тем, что пришел через неделю после исчезновения Хамида?

– Да.

– Вы подумали, что он полицейский?

– Он разговаривал как полицейский. Но формы на нем не было.

– Имени он не сообщил?

Шибека посмотрела на него вопросительно.

– Сообщил?

– М-м, он не сказал, как его зовут?

– Нет.

– Значит, вы не представляете, откуда он был?

Она покачала головой.

– Он спрашивал как полицейский.

– О чем он спрашивал?

Шибека задумалась. С чего начать? Вопросов было так много. Все крутились вокруг Хамида и его кузена. Она посмотрела на сидящего перед ней мужчину и поняла, что от ее слов сейчас многое зависит. Необходимо, чтобы он понял, что приходивший к ней домой швед в темной куртке имеет какое-то значение. Что он важен. Он что-то искал. Что-то, чего она не могла ему дать, даже если бы хотела.

– Он спрашивал в основном о Хамиде, – медленно проговорила она. – И о Саиде, его кузене. Говорили ли они, куда собираются, взяли ли что-нибудь с собой, встречались ли с кем-нибудь перед тем, ездили ли они куда-нибудь в предыдущие недели и еще… еще…

Она остановилась посреди предложения. Ее мысли постоянно возвращались к тому второму. Он и швед в темной куртке каким-то образом связаны с исчезновением Хамида. В этом она не сомневалась.

– Еще об Иосифе.

Леннарт взял ручку и записал имя.

– Кто это?

– Не знаю. Он знал Саида.