кошельком, или дорогим оружием, они самого меня рассматривали как гастрономическую ценность. Совсем опущенные, доведенные до крайней степени нищеты и голода. Неужели никто из них не способен поставить силки в лесу или добыть хотя бы птицу или зайца. Кабана или косулю, оленя, енота, на худой конец. Почему бредущий в полуобморочном состоянии путник интересует их как добыча больше чем лесные звери?

Я не помню, скольких я убил, прежде чем смог остановиться. Почувствовал себя уставшим, опустошенным. Теперь убивать было очень просто, любой встречный давал не один повод сделать это без зазрения совести, легко, непринужденно, спокойно, привычно. Я и прежде это делал. Но сейчас, появилась какая-то легкость, свобода, опьянение. Я знал, что могу, и делал. без суеты. Последовательно, уверенно, и обстоятельно.

Еще через две недели пути по совершенно пустому тракту, я повстречал толпу прокаженных. По-другому этих людей я назвать не мог. Они были невероятно худыми, изможденными их полуголые тела покрывали ужасные нарывы и мясо буквально отваливалось от костей гнилыми ошметками. В какой-то момент память прошлой жизни подсказала фантастический образ ходячих мертвецов. Увы, в мире где есть магия — это совсем не фантастика. Но эти люди были еще живы. Во всяком случае их речь и действия были вполне осознанными, хоть каждый из них был близок к безумию. Я побоялся что это может быть болезнь, причем заразная болезнь, и поспешил просто сбежать, не желая связываться с несчастными. Помочь им хоть чем-нибудь я не мог. Среди них были дети, а на детей у меня рука не поднимется. Что удивительно на животных в лесу эта зараза совершенно не распространялась. Мало того, животные совершенно потеряли страх и при виде человека даже не думали убегать. Меня не было всего месяцев пять. Учитывая дорогу немногим больше полугода. Неужели за это время все могло так сильно измениться? Я почти не останавливался. А если вставал на ночевку, падая от усталости, то устраивал себе лежбище высоко на дереве.

Примерно к середине зимы вдруг наступила оттепель. Неделю держалась почти весенняя погода. Я уже сбился со счета, сколько километров я отмахал и которую неделю бреду по этой проклятой земле. Просто в один из дней я вышел к крепости, стоящей поперек дороги. Раньше так далеко от своей деревни я не отходил. Но эта крепость была из новых. Было видно, что строили ее наспех из круглого, даже неотесанного бруса. Большие деревья вокруг дороги были вырублены под корень, более мелкие собирали в кучи создающие завалы на подступах к небольшому частоколу, выставленному по периметру всей крепости. Горели огни факелов и жаровен. На вышках дежурили дозорные.

Что-то подсказывало мне что встреча с солдатами ничем хорошим не закончится. У меня сейчас с собой все мои скромные сбережения, старинные книги, написанные на древнем языке империи. Только за одно это меня можно спокойно прирезать. Уж если возвели крепость, то удерживают рубеж. Стало быть, это и есть линия соприкосновения. А на таких рубежах, законы государства, и понятия чести, как правило, не действуют.

На мне совершенно истрепанная одежда, хоть холод, по какой-то причине в последнее время меня совершенно не беспокоит. Те разы, когда ночевал на деревьях, разумеется огня не разводил, но ночь проспал, не чувствуя дискомфорта. Может это последствия стресса, или от долгих одиночных путешествий во мне открылись какие-то скрытые резервы. Не знаю. В прошлой жизни я ни с чем подобным не сталкивался. Здесь все новое. Мое тело полностью принадлежит этому миру, от себя прошлого, остались только воспоминания. У людей этого мира могут быть некоторые отличия в физиологии. Особенно, если учитывать тот факт, что здесь есть магия, и шатающиеся полусгнившие люди, обезумившие от боли и страданий, как раз наглядно доказывают, что здесь применили какое-то оружие массового поражения из магического арсенала. А вдруг мое состояние как раз связано с магией!? Хоть я прежде и не наблюдал у себя каких бы то ни было способностей, кроме ночного зрения, пожалуй. Но, а вдруг это с возрастом только усиливается. А случившийся недавно нервный срыв, как раз и стал тем спусковым крючком, что открыл во мне силы. Как еще это объяснить?

Связываться с обитателями новоиспеченной пограничной крепости мне совершенно не хотелось. Охотник, я в конце-то концов, могу найти обходной путь. Все то время пока шел по дороге, мои цели и приоритеты несколько менялись. Если в тот момент, когда уходил от нашей сгоревшей деревни, я пытался определить масштабы прокатившегося здесь боестолкновения двух армий. То сейчас, когда в полной мере осознал, что на одном месте меня больше ничего не держит, я вдруг решил, что мне надо в столицу. Разумеется, что свой бродячий образ жизни ни на что другое я менять не хотел. Мне нравилось жить в лесах, я чувствовал себя там свободным, независимым. В столицу, или крупный город мне нужно было попасть только для того чтобы попытаться определить ценность найденных мной книг. Даже обычные книги здесь стоили очень дорого и переоценить их значение было невозможно. Древняя рукопись что попала мне в руки, могла быть бесценна, и содержать в себе важнейшие исторические данные, или утраченные знания, а могла быть просто древним артефактом, с иероглифами, которые нынче никто не в состоянии прочесть, и место этой книги в музее, в назидание неблагодарным потомкам, позабывшим древнюю культуру Хотя и в том и в другом случае у книги есть совершенно конкретная цена, и мне ее необходимо выяснить. В идеале научиться читать на этом языке. Ведь таких книг у меня еще много. И, вполне возможно, что в том древнем городе есть еще. Я же только один подвал откапал.

Стараясь быть незамеченным в надвигающихся сумерках, я уходил влево от дороги. На жирной от влаги земле оставались мои следы. Легко различимые, глубокие, но к ночи становилось холодней. Небо затянули плотные облака и пошел мелкий снег. Уже к утру найти меня по следу будет невозможно, а я сделаю все, чтобы как можно сильней запутать преследователей, если таковые появятся.

Местность здесь была холмистая. Некоторые овраги, между довольно высоких холмов, были совершенно непроходимы из-за густого колючего кустарника что рос там. Приходилось карабкаться на склоны и идти через вершины. Теперь понятно почему крепость поставили на королевском тракте именно в этом месте. При строительстве дороги холмы подрезали, овраги засыпали, деревья вырубали. Главная дорога, связывающая все провинции королевства должна быть удобной для большого потока людей и грузов. И это место обойти конным или с повозкой, было совершенно