Я медленно повернулся к Ривису. О, гляди-ка, его табурет пуст! Дверь с надписью "Мужской" неспешно раскачивалась на петлях. Опрокинув свой табурет, я шагнул из-за стойки и распахнул ее. Ба, да тут не туалет... узкий коридор. И в дальнем его конце тень высокого мужчины метнулась в другую дверь и исчезла за нею. Одновременно я почувствовал неладное за своей спиной: что-то грохнуло в дверь, мою, ту, что я придерживал рукой. Вместе с дождем серебристых осколков к моим ногам выбросило пулю. Я поднял ее, перекидывая из ладони в ладонь. Горячая, черт побери! Я захлопнул пробитую толстую дверь. Медленно двинулся обратно. Посмотрел Фрэнксу в лицо... Тупица! Этот человек упрямо переползал по служебной лестнице, и его неизменным помощником был пистолет 45-го калибра.

— Будешь вести себя спокойно, или я должен буду тебя искалечить? Быстренько собрались любопытствующие, два десятка глаз зажглись неподдельным интересом: что будет дальше. Бармен, неподвижный и презрительный, следил за происходящим из-за стойки бара.

— Стреляете, не целясь, сержант? Кто только выдал вам пистолет с настоящими патронами?

— Давай-ка, вверх руки. И держи рот на замке.

Являя пример покорности, я положил руки на голову.

— Ну а теперь — марш!

Он сам осторожно повернул меня к выходу, и толпа расступилась, давая нам проход. Мы вышли наружу. Что-то маленькое и блестящее просвистело мимо моей головы и со звоном шлепнулось на тротуар. Вон оно что: пятьдесят центов чаевых для Антонио, которые я оставил на стойке бара... Кто ж это кинул?

Тут я уже начал злиться. Когда Фрэнкс отстегнул от пояса наручники, я готов был поколотить его. Он заметил мое состояние и решил обойтись тем, что усадил меня в полицейскую машину рядом с одетым в форму шофером, а сам расположился на заднем сиденье.

— Включай сирену, Кенни, — сказал Фрэнкс. — Шеф приказал доставить его немедленно.

Дурак, находящийся при исполнении служебных обязанностей, имеющий оружие и различные полицейские причиндалы, мог причинить немало неприятностей. Сирена то мурлыкала, то надрывалась в кашле, кричала и улюлюкала, то рычала будто лев, когда мы взбирались на холмы. Я за всю дорогу не проронил ни слова. Сержант Фрэнкс не нашелся бы, что сказать, даже если бы лев вдруг укусил его за ногу или назвал братом.

Шеф... о, шеф был человеком совсем иного сорта. Он восседал в оборудованной под временный кабинет кухне и опрашивал свидетелей одного за другим, а полицейский в форме стенографировал вопросы-ответы. Когда сержант ввел меня на кухню к Надсону, свидетелем был Марвелл. Надсон глянул на меня, лицо вспыхнуло как если б в затухающий огонь подлили бензину. Непроницаемые глаза и багровое лицо Надсона светилось животной силой и азартом. Дела об убийствах были ему необходимы, как воздух.

— Арчер? — загремел могучий голос.

— Он здесь, шеф. — Сержант Фрэнкс не отходил от меня ни на шаг, не снимая руки с расстегнутой кобуры.

— Я хотел бы поздравить сержанта, — сказал я. — Ему понадобился всего один выстрел, чтобы привезти меня сюда. А я — свидетель убийства, и вы знаете, Надсон, свидетель серьезный.

— Убийства?! — Марвелл схватился руками за край красного пластикового стола, вскочил на ноги. Некоторое время он беззвучно открывал и закрывал рот, прежде чем смог выдавить из себя хоть слово:

— Я полагал, что произошел несчастный случай.

— Что произошло, мы и пытаемся выяснить! — рявкнул Надсон. — Садитесь-ка, Марвелл. — И обратился к Фрэнксу:

— Что там у вас такое, с выстрелами?

— Он пытался бежать, и я сделал предупредительный выстрел.

— Да, мной был совершен отчаянный прыжок к свободе, — сказал я.

Фрэнкс защищался как умел.

— Разве вы не пытались бежать? Почему же направились к двери?

— Мне нужен был глоток свежего воздуха, сержант. Сейчас мне понадобился еще один.

— Оставьте иронию, — вмешался Надсон. — Фрэнкс, пойдите помогите Виновскому справиться с фотооборудованием. А вы, Арчер, садитесь, подождите здесь своей очереди.

Я уселся на кухонный стул. Закурил сигарету. Она горчила. Около меня, сбоку, был большой деревянный поднос, — его водрузили на раковину, — с анчоусами и маленькой глиняной вазочкой, до половины наполненной икрой. Чудная закуска! Я намазал икру на сухое печенье... Нет, миссис Слокум жила совсем не плохо.

Марвелл сокрушался:

— Вы не сказали мне, что она была убита. Вы позволили считать, что это несчастный случай. — Свидетель играл потрясение. Его желтоватые волосы были влажны (намочил он их в бассейне, что ли?), а влага на лбу выступила из его собственных пор.

— Нет убийц — до следствия и суда. Мы пока не знаем причину ее смерти.

— Убийство — это... это так отвратительно... сама мысль об убийстве... — Марвелл обвел кухню блуждающим взглядом, как бы и не замечая меня. — Со мной было плохо, когда я нашел тело бедной женщины... Теперь же... после такой версии... о, я точно знаю, что не сомкну глаз всю ночь. — Не принимайте случившееся столь близко к сердцу, мистер Марвелл. Вы сделали все абсолютно правильно и должны быть полностью удовлетворены собой. — (Гляди-ка, бас Надсона мог журчать мягко и успокаивающе.) — Но я все-таки не совсем понял, почему вы решили пойти к бассейну искупаться, когда уже стемнело.

— Я сам толком этого не понимаю, — медленно отвечал Марвелл. — Какой-то неосознанный порыв. Я вышел насладиться запахом жасмина... и прогуливался по веранде... вдруг мне показалось, что я услышал всплеск со стороны бассейна. В самом звуке не было ничего особенного... Вы знаете, ничего такого. Я, конечно, подумал, что кто-то решил понырять, и мне вдруг захотелось присоединиться к нему. Меня всегда привлекали игры, шутки, понимаете?

— Понимаю.

— Ну, я и спустился к бассейну посмотреть, кто бы это мог быть...

— Сразу после того, как услышали всплеск?

— Нет, не сразу. Прошло какое-то время, пока мне пришла в голову мысль...

— А тем временем всплески продолжались?

— Кажется, да... Да, я думаю, так и было. К тому времени, как я спустился... бассейн ведь не около дома...

— До бассейна приблизительно сотня ярдов... К тому времени, как вы спустились?..

— Там было абсолютно тихо, темно. Разумеется, я удивился неосвещенности бассейна. Постоял-постоял около бассейна, раздумывая, послышались мне или не послышались всплески, а потом увидел круглый предмет. Это была большая соломенная шляпа, которая качалась на воде вверх дном. Когда я это понял, то жутко испугался. Я сам включил подводный свет и увидел... ее... Она лежала на дне бассейна лицом вниз, волосы шевелились вокруг головы, юбка волновалась вокруг ног, руки раскинуты. Это все было... зрелище ужасное. — Струйка пота, оставив след на щеке Марвелла, капелькой повисла на подбородке. Нервным движением он стер ее тыльной стороной ладони.