Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Набрав полную грудь воздуха, я зказал:
– Я не закончил порученную мне работу на Холмах.
У него дыхание перехватило от неожиданности.
– Не закончил? Случилось что-то непредвиденное? Ты столкнулся с трудностями, какими-то опасностями? Боевые гоблины блуждают на свободе?
Я покачал головой.
– Если у меня и были трудности, то их причиной явился я сам.
Каирпре внимательно смотрел на меня, и его глаза напомнили мне два бездонных колодца.
– О чем ты говоришь?
– О том, что существует нечто гораздо более важное для меня, чем возрождение природы. – Я взглянул поэту прямо в глаза. – Мне нужно найти мать. И доставить ее сюда, на Финкайру.
Во взгляде Каирпре вспыхнул гнев.
– Ты собираешься подвергнуть всех нас опасности из-за детской прихоти?
У меня пересохло в горле.
– Каирпре, не говори так. Я обязательно закончу свою работу. Обещаю! Но мне просто жизненно необходимо увидеть ее снова. И как можно скорее. Неужели я прошу слишком многого?
– Да! Ты ставишь под удар всех жителей острова.
Я попытался сглотнуть ком в горле.
– Элен бросила ради меня все, Каирпре! Она любила этот остров. Любила его всей душой, была привязана к нему корнями своего сердца. Но оставила его ради того, чтобы защитить меня. Когда мы жили в стране Гвинед, я был… ну, я был ее единственным близким человеком. И она была моим единственным другом. Несмотря на то, что я ничем не заслужил ее дружбы.
Я смолк, вспоминая ее печальные песни, ее руки, которые исцеляли любые недуги, ее чудесные синие глаза.
– Мы не всегда ладили, поверь мне. Мы сами не понимали, насколько сильна наша любовь, и все-таки были очень близки. А потом в один черный день я оставил ее в чужом городе, в полном одиночестве. Просто бросил ее. Должно быть, она сейчас очень несчастна в холодной каменной комнате. А может, она заболела или попала в беду. Я сильно нуждаюсь в ней, но мне кажется, она нуждается во мне еще сильнее.
Выражение лица Каирпре немного смягчилось. Он положил руку мне на плечо.
– Послушай, Мерлин. Я тебя понимаю. Сколько раз я сам мечтал вновь встретить Элен! Но даже если мы оставим в стороне проблему Темных холмов, ты должен понять одну вещь. Вызвать сюда человека из мира, лежащего по ту сторону туманной завесы… я бы сказал, это очень опасная, крайне опасная затея.
– Почему ты так в этом уверен? Я совершил плавание отсюда до Земли дважды, и море пощадило меня.
– Дело не в море, мальчик мой, хотя морское путешествие, безусловно, рискованно. Финкайра – особенный остров, он ведет себя по-своему, у него есть собственные законы, о которых смертные могут лишь догадываться. Говорят, даже сам Дагда не в состоянии предсказать, кому и когда будет позволено пройти сквозь завесу мглы.
– Я в это не верю.
Поэт помрачнел.
– Того, кто приходит сюда из внешнего мира, подстерегают неведомые опасности, но и сам пришелец, в свою очередь, представляет опасность для обитателей Финкайры. – Каирпре задумчиво прикрыл глаза. – Мне кажется, ты до сих пор не понял. Любой, кто появляется здесь – пусть даже это будет крохотный мотылек, – может изменить равновесие жизни на Финкайре, что повлечет за собой неслыханные разрушения.
– Ты ворчишь, прямо как Домну, – упрекнул я поэта. – Ты хочешь сказать, что я принесу гибель Финкайре и всем ее жителям?
Он кивнул на деревенские ворота, которые больше не озаряло золотое вечернее солнце. За воротами тянулись бесконечные Темные холмы, похожие на волны в бурном море.
– Возможно, так и будет. Особенно если ты бросишь начатое на середине.
– Значит, ты мне не поможешь?
– Даже если бы я знал, как тебе помочь, я бы отказался. Ты всего лишь мальчик. И к тому же ты не настолько умен, как я решил сначала.
Я стукнул посохом по земле.
– Но я обладаю властью заставить Арфу петь, разве не так? Ты же сам сказал на Большом Совете, что я наделен сердцем волшебника. Возможно, я наделен также способностью перенести сюда мать.
Каирпре стиснул мое плечо с такой силой, что я поморщился.
– Не говори такого, даже в шутку. Для того чтобы стать настоящим магом, мало родиться со способностями к волшебству. Магу необходимы вдохновение, интуиция, жизненный опыт. Кроме того, тебе понадобятся знания – обширные знания о законах космоса и магическом искусстве. Но прежде всего ты нуждаешься в мудрости, ибо только мудрость сможет подсказать тебе, когда воспользоваться своим искусством, а когда стоит воздержаться. Волшебник обязан благоразумно применять свое могущество, в точности так же, как искусный воин должен осторожно обращаться с луком и стрелами.
– Я говорю с тобой не о стрелах. Я говорю об Элен, своей матери. – Я расправил плечи. – Если ты мне не поможешь, я найду другой путь.
На лбу Каирпре снова появились морщины.
– Настоящий волшебник должен обладать еще одним качеством.
– Каким же? – нетерпеливо воскликнул я.
– Скромностью. Выслушай меня хорошенько, мальчик мой! Оставь свою безумную затею. Возьми Арфу, возвращайся к мирным трудам в Холмах. Ты даже не представляешь, чем рискуешь.
– Я готов рискнуть всем на свете, лишь бы вернуть ее.
Бард поднял глаза к небу.
– Помоги мне, Дагда! – И, снова взглянув на меня, спросил: – Как же мне заставить тебя понять? Есть такая пословица, старая, как сам этот остров. В ней говорится, что лишь мудрейшая раковина с Берега говорящих раковин может провести человека сквозь магический туман. Звучит это очень просто. И тем не менее ни один маг за всю историю острова – даже Туата – ни разу не осмелился испытать судьбу. Неужели даже это не отпугивает тебя?
Я усмехнулся.
– Нет. Но ты подал мне интересную мысль.
– Мерлин, одумайся! Ты не должен этого делать. Помимо всех опасностей, о которых я только что говорил, существует еще одна угроза – лично для тебя. Если ты попытаешься привести в действие такие могущественные чары, Рита Гавр сразу поймет, где именно ты находишься, и, боюсь, этим дело не ограничится. Когда он вернется в этот мир, полный злобной решимости подчинить себе Финкайру и Землю, он начнет искать тебя. Попомни мои слова.
Я поправил ремень Арфы.
– Я его не боюсь.
Каирпре приподнял кустистые брови.
– В таком случае лучше тебе приступить к своему сумасшедшему предприятию прямо сейчас. Поскольку ты наделен непомерной гордыней, месть для Рита Гавра будет особенно сладкой. Он превратит тебя в раба, точно так же, как твоего отца.
Я отпрянул, словно меня ударили.
– Ты хочешь сказать, что я ничем не лучше Стангмара?