Я осторожно взял инструмент в руки, но некоторое время колебался, вспомнив странное происшествие на лугу, который затмила тень в разгар безоблачного дня. Несчастливая случайность, убеждал я себя. Я медленно провел кончиками пальцев по струнам. И произошло чудо: словно кто-то гигантской кистью с яркой краской коснулся крон деревьев и полей, окружавших сад. Крошечные зеленые яблочки появились на ветвях и мгновенно созрели. Стволы деревьев стали толще, корни – прочнее. Деревья выпрямились, устремились к небу, гордо расправили ветви, отяжелевшие от плодов. Я вздохнул с облегчением. Что бы ни произошло на том сером лугу, теперь это не имело значения.

Внезапно до меня донесся какой-то шум. Мальчишка примерно моего возраста, без рубахи, в одних штанах, рухнул с яблони в канаву с водой и пронзительно вскрикнул. Я побежал к нему.

Когда мальчик выкарабкался из канавы, оказалось, что его волосы, лицо и все тело сплошь покрыты грязью. А затем, к моему изумлению, из канавы появилась вторая фигура – более взрослая, крупная «версия» мальчишки, взрослый мужчина-крестьянин. Я узнал этого человека.

Ни крестьянин, ни мальчик не заметили меня, поскольку я стоял в тени яблоневого дерева. Человек, обнаженный до пояса, выпрямил широкую спину и обнял мальчика за плечи.

– Ты не ушибся, сынок?

Парень потер бока, покрытые ссадинами.

– Нет. – Он хитро усмехнулся. – Я угодил на мягкую подушку.

Человек с улыбкой глядел на сына.

– Не так уж часто ты падаешь с деревьев.

– А ветки не так уж часто выпрямляются, оживают и стряхивают меня на землю! Ты только погляди, отец! На деревьях полно яблок.

Крестьянин ахнул от изумления. Он уставился на преобразившиеся деревья с разинутым ртом. Я невольно улыбнулся. Именно такой реакции я ожидал от Рии и прочих – именно так смотрела бы на дело рук моих мать. Она всегда восхищалась формой, цветом и ароматом свежих яблок.

– Это чудо, сынок. Это дар небес, дар Дагды, величайшего из богов.

Я вышел из тени.

– Нет, Хонн. Это мой дар тебе.

Человек вздрогнул от неожиданности. Он посмотрел на меня, потом на крону дерева над головой, потом снова на меня. Наконец, он обернулся к сыну.

– Это он! Тот мальчик, о котором я тебе рассказывал.

Глаза у мальчишки стали круглыми, как блюдца.

– Тот самый, который победил злого короля? И который называет себя именем сокола?

– Мерлин, – сказал я и хлопнул мальчика по плечу. – Твой отец помог мне однажды, когда мне очень нужна была помощь.

Хонн провел ладонью по волосам, перепачканным землей.

– Ну и дела, парень. Прежде чем до нас дошли вести о твоих подвигах, я уже раза три тебя мысленно похоронил.

Потирая волевой подбородок, Хонн несколько мгновений пристально разглядывал меня. Из одежды на нем были только свободные бурые штаны. Руки, покрытые царапинами и мозолями от тяжелой работы, казались могучими, словно корни деревьев.

– Рад, что старый кинжал в конце концов кому-то пригодился, мой мальчик. И где он теперь?

– Покоится где-то среди руин Черного замка. Мне не удалось с его помощью убить вурдалака, бессмертного воина Стангмара. Но он позволил мне выиграть несколько драгоценных секунд.

– Рад это слышать. – Взгляд крестьянина переместился на волшебный музыкальный инструмент. – Я смотрю, ты спас из замка Цветущую Арфу. – Он подтолкнул мальчика локтем. – Вот видишь, сын, это действительно было чудо! Ни один простой смертный, даже такой одаренный, как этот юноша, носящий имя ястреба, не смог бы совершить такого. Именно Арфа, а не мальчишка, вернула к жизни наш сад.

Я непроизвольно отпрянул, но затем хотел заговорить. Однако, прежде чем я успел вымолвить хоть слово, Хонн продолжал:

– По моему мнению, сынок, все Сокровища Финкайры – это чудесные вещи, созданные самим Дагдой. – Негромким голосом, полным почтения, он добавил: – Среди них есть даже плуг, одно из Семи Разумных Орудий, который сам может пахать. Истинная правда! Говорят, что поле, которого он коснется, приносит совершенный урожай – не слишком обильный, но и не скудный.

Мальчик в изумлении покачал головой. Махнув рукой в сторону хлипкого деревянного плуга, который лежал на краю канавы, он рассмеялся.

– Уж с этой штукой ты волшебное орудие никак не перепутаешь, отец! У меня самого спина болит всякий раз, когда ты тащишь его по полю.

Хонн ухмыльнулся.

– Уж не сильнее, чем болит моя спина после того, как ты рухнул на меня с дерева.

Они рассмеялись. Хонн могучей рукой обнял сына за плечи и обернулся ко мне; лицо его сияло гордостью.

– На самом деле, у меня есть собственное сокровище. Вот этот молодой человек. И он мне дороже целого моря чудес и драгоценностей.

Я почувствовал, что у меня пересохло в горле, и сжал в пальцах кожаный мешочек, подарок матери. Несмотря на сильный аромат спелых яблок, витавший в воздухе, я различал сладкий запах сушеных трав.

– А как бы ты поступил, Хонн, если бы лишился своего сокровища? Своего сына?

Лицо его стало жестким, как камень.

– Ну что ж, я сделал бы все, что под силу смертному, лишь бы вернуть его.

– Даже если бы для этого тебе пришлось бросить незаконченное дело?

– Ни одно дело на свете не может быть важнее этого.

Я угрюмо кивнул крестьянину на прощание. Ни одно дело на свете не может быть важнее этого.

Я перешагнул через канаву и пошел прочь. Добравшись до границы сада, я остановился и обернулся к Темным холмам, которые светились в лучах заходящего солнца, словно тлеющие угли. Длинная, тонкая тень моего посоха указывала прямо на зубчатый гребень одного из холмов, на то место, где я бросил свое дело.

Медленно, очень медленно я повернулся лицом на север и сказал себе, что скоро вернусь в эти места, обязательно вернусь к своим обязанностям. И тогда я оживлю все деревья и цветы, все поля, до последней травинки. Но сначала мне нужно довести до конца самое важное дело из всех. Мне необходимо отыскать матушку. И, подобно Хонну, я готов был ради этого совершить все, на что только способен смертный человек.

Вечером следующего дня, когда золотые нити солнечного света сплетались в кружева среди колыхавшихся на ветру трав, я стоял на вершине невысокого холма и смотрел вдаль. Внизу виднелась кучка домишек из глинобитного кирпича, расположенных в виде неправильного круга. Соломенные крыши блестели в лучах закатного солнца почти так же ярко, как окрестные поля. Стены домов были соединены длинными деревянными досками, отчего деревенские строения были похожи на детей, водивших хоровод. Ноздри щекотал аромат свежих пшеничных лепешек и запах дыма, поднимавшегося из труб.

Но сердце вдруг сжалось от дурного предчувствия, и в глубине души зашевелился страх. Это было селение Каэр Нейтан, называемое также Городом Бардов. Я знал, что поэт Каирпре собирался отправиться сюда после Большого Совета с намерением помочь жителям устранить ущерб, причиненный Стангмаром. И еще я знал, что единственным, кто может подсказать мне, как вернуть мать, был сам Каирпре.