– В чем несовпадение в данном случае?

– Ты удалились от искусства в другую сферу. Я считаю, ты поступила правильно, она для тебя оказалась ближе. Но в результате получился некоторый разрыв… – Он замолчал.

– Продолжай, – попросила я, – это очень интересно, что ты говоришь.

– Разве? – то ли искренне удивился он, то ли разыграл удивление, – в этот раз я не разобрала. – Мне казалось, что это все вполне банально.

– Для тебя банально, а для меня нет, – отрезала я.

– С какого-то момента мне показалось, что ты перестала меня понимать так, как раньше понимала.

«И тогда ты решил завести любовниц – мысленно произнесла я. – Но в том-то вся соль, что ты сделал это раньше, когда между нами еще царило трогательное взаимопонимание».

– А раз такое случилось, зачем нагружать тебя чужеродным грузом? – продолжил супруг. – Искусство – это на самом деле способ коммуникации человека с человеком. И когда это соединение рушится, то… В общем, ты понимаешь.

– В общих чертах. А хочется подробностей.

– Я тебе говорил: когда я ставил этот спектакль, то часто думал о тебе, сумеет ли он стать линией коммуникацией между нами? Я предполагал тебя позвать на премьеру, так сказать, предъявить тебе продукт уже в полной готовности. И когда я думал об этом, то у меня что-то возникало внутри. Появлялись какие-то новые возможности, вдруг стало получаться то, что раньше не получалось. Хотя я давно к этому шел.

– Может, поэтому и стало получаться, что ты шел, а я тут совсем ни при чем.

– Разумеется, ты права в том, что если бы раньше я не шел, то никогда бы не пришел. Но мысли о тебе сильно помогали мне дойти до земли обетованной. И, как видишь, все же добрался.

Что-то ты, дорогой, потерял чувство меры. Земля обетованная – это уже чересчур. А я ведь уже уши развесила, почти поверила. Но теперь все как бы встало на свои места. Все, что сейчас тут происходило, сильно напоминало сцену из спектакля. Мой муж явно увлекся сочинительством, импровизацией. В театральном училище нас заставляли делать подобные этюды, придумать на ходу и разыграть какую-нибудь сценку. И мы еще как придумывали, еще как играли! И теперь все очень даже похоже, самый настоящий этюд. Эх, муженек, муженек, как там сказал поэт: «ведь обмакнуть меня не трудно, я сам обманываться рад». Так, обмани, я же всегда готова заглотнуть твой крючок. Но надо же делать это мастерски, учитывать персоналию. Ведь знаешь, что я прошла туже школу, что и ты, мой любимый. Так нет, думаешь, все сойдет, что я, как последний лох, всему поверю, что скажешь. Мне даже обидно за такое ко мне отношение. Если уж обманываешь, делай это профессионально, чтобы я могла тобой гордиться, оценить твою игру, поаплодировать, даже вызвать на бис. А ты так просто и примитивно вешаешь мне лапшу на мои маленькие изящные ушки, как ты о них в достопамятные времена изволил говорить.

– Я рада, что ты добрался до земли обетованной. Редким людям это удается. Я бы тебя еще с удовольствием послушала, но хочу спать. Да и вставать как всегда рано.

– Конечно, родная, спи. В самом деле, уже поздно. Что-то я заболтался.

Я отодвинулась от мужа и закрыла глаза. Может, мы все немного заболтались, и в этом наша беда, мелькнула в полусонном сознании мысль. И все же, как ни крути, спектакль он сделал отличный.

Я решила поболтать с Аллой. Когда-то мы были друзьями – ах, да, это я уже вам сообщила – и наши разговоры длились часами. Кажется, не было темы, которую не обсудили наши бойкие языки. Разве что про ежиков не разговаривали. Хотя, если как следует припомнить, то может быть и о них упоминали.

Для общения с Аллой я выбрала нейтральную территорию. Мне почему-то казалось, что в театре она бы имела преимущество, к себе домой я физически не могла ее пригласить, мне казалось это унижением. А вот в кафе – самое оно. Здесь мы на равных, по крайней мере, внешне. Хотя, на самом деле, все козыри в ее колоде, она – действующая любовница, прима театра, а я всего лишь несчастная жена, которой изменяет муж. И которая вынуждена довольствоваться редкими, как золотые самородки, минутами его благосклонности.

Мне хотелось понять, что же все-таки происходит с моим мужем, что происходит между мужем и моей бывшей подругой, что творится в театре? Как видите, вопросов накопилось масса. И все более чем важные. Разумеется, я не собиралась задавать их напрямую, скорее я хотела понять атмосферу, в которой творятся все эти события. Ведь я из нее по сути дела выключена. Супруг с некоторых пор не посвящал меня в свои дела. А чтобы разобраться во всех этих хитросплетениях я должна снова в них окунуться. Хотя бы по щиколотку. А если удастся, то и по колено. Думаю, на этом урок анатомии можно и завершить.

Я сразу поняла, что не только я, но и Алла готовилась к нашей встрече. Выглядела она умопомрачительно, совсем не так, как во время прогона. Даже не просите меня ее описать. И где она только приобрела такой костюм? Я бы полжизни отдала, чтобы на мне был бы такой. Я тоже не лыком шита, очень даже недурно одеваюсь. И сейчас была одета совсем неплохо. Но вынуждена была признать, что первый раунд безнадежно проиграла. И не по очкам, а, как, если я не ошибаюсь, говорят в боксе, нокаутом. А ведь я еще ни словом не обмолвилась ни про сумочку, ни про солнцезащитные очки. А когда она поцеловала меня в щечку, в мой нос залетел пучок такого изысканного аромата, что мне тут же захотелось выбросить немедленно всю коллекцию моих духов. А могу вас уверить, она стоит пусть небольшое, но состояние.

Я сидела за столом, вся сжавшись, жалея о затеянной встрече. Ну, кто я против нее? Самый настоящий синий чулок, причем, далеко не самого лучшего качества. Теперь я понимаю мужа, как тут устоять против такого искушения. И в постели она, наверное, лучше меня на порядок. И как собеседник интереснее, все же актриса, человек искусства, а я всего лишь банковская серая мышка. Что ж, придется исходить из того, что имеем.

Алла курила сигарету, а все кафе смотрело на Аллу. И мужчины, и женщины; находились бы тут андрогены, и они бы уставились на нее. Ко мне вдруг пришла мысль: а что, собственно, делает эта эффектная, красивая женщина, хорошая актриса в малоприметном театре моего мужа? Почему за эти годы она так и не сделала попыток найти что-то более престижное? Хотя откуда мне знать, что она не предпринимала таких попыток, может, они были? Или все же нет?

– Мы так и будем молчать? – спросила Алла. И только тогда поняла, что, погрузившись в свои мысли, я слишком передержала паузу в нашем разговоре. Мы же сидим тут для того, чтобы говорить, а не молчать.

– Я думала, как же мы с тобой давно не виделись, – сказала я неправду, так как вы только что узнали о моих подлинных мыслях.

– Так, получилось, – ответила Алла. И по ее тону, и по ее виду было ясно, что это не тот вопрос, который ее хоть как-то волнует. – Мы могли не видеться еще долго. И, судя по всему, большой беды в этом нет ни для кого из нас. Хотя я рада, что мы снова повстречались. Я даже не думала, что ты так хорошо выглядишь.