Ну, конечно же, раз мой муж спит с тобой, значит, ты была уверена, что у меня не товарный вид. А я, как видишь, совсем еще ничего. Жаль, что эти мысли я не могу произнести вслух.

– Стараюсь следить за собой. Но все равно, до тебя мне далеко. Ты просто сногсшибательна, мужики все без ума от тебя.

– Есть такое, – не стала скрывать Алла, – но если ты помнишь, я очень избирательна.

– Очень хорошо помню, дорогая. – Из ее слов вытекает, что я должна гордиться тем, что мой муж входит в высшую касту избранных ею особ. – А можно в таком случае узнать, кого ты выбрала?

Конечно, Алла – отличный профессионал и все же я сумела заметить, как смутилась и она. Разумеется, что ее замешательство продолжалась доли секунды, но опытному взгляду бывает и их достаточно, чтобы уловить внутреннее состояние человека.

– Сожалею, но, как тебе известно, у нас существует тайна частной жизни.

– Даже от меня?

– От самых близких людей в первую очередь. Они в этом плане самые опасные.

Не в бровь, а прямо в глаз, мысленно отметила я. Что значит опыт…

– Жаль, конечно, что не удастся удовлетворить любопытство, но, думаю, ты верно поступаешь: выигрывает тот, кто лучше умеет хранить свои секреты. Это в равной степени относится к банковской деятельности и к семейной жизни.

– Мне приятно, что ты меня понимаешь. Эта такая редкость в нынешние времена. Не представляешь, как все любопытны, как жаждут заглянуть в чужую постель.

От наглости Аллы меня аж передернуло, уж ее постель не совсем для меня чужая. В ней по моей версии весьма часто оказывается мой супруг. А коли мы с ним, согласно определению мужа и жены, – одно целое, значит, до некоторой степени и я там пребываю. Любопытно, как бы отнеслась Алла к такой казуистике.

– Ты тут права, в наше время это всеобщее поветрие. Иногда складывается впечатление, что все хотят знать только одно: кто с кем спит? Или это действительно так важно? Как ты думаешь?

Мой вопрос не слишком понравился собеседнице, это я определила по тому, что прежде чем ответить Алла выпустила из ярко-красного рта густое облако сизого дыма.

– А я на сей счет ничего не думаю, мне глубоко на это наплевать. Лично я никого не впускаю в личную жизнь.

– А раньше впускала, – напомнила я.

– То, что было раньше, не имеет отношение к сегодняшнему дню. Скажи, Маша, только откровенно, зачем ты меня сюда пригласила? Чтобы обсудить мою личную жизнь?

«Да», – ответила я, но, как догадались некоторые из вас, только мысленно.

– Нет, меня интересует другое – что происходит в театре? И, в первую очередь, что происходит там с моим мужем? Кто если не ты можешь рассказать мне об этом?

– Мне кажется, ты преувеличиваешь мои знания. – Она быстро взглянула на меня. – А зачем тебе это знать?

В самом деле, зачем мне что-то знать о своем муже? Достаточно того, что ты знаешь о нем все. Почему-то я была уверена в этом на все сто процентов.

– Должна же я понять, что происходит в театре, чтобы помочь ему. Или полагаешь, я должна работать вслепую?

– Ты уверена, что мой рассказ тебе поможет?

– Надеюсь, чем более объемной будет картина, тем легче мне будет найти выход.

– Хорошо, помогу, чем смогу. Только не очень представляю, что ты хочешь узнать?

– В чем причина кризиса?

– Сложный вопрос. Мы – слишком маленький театр. Нас мало знают, о нас мало пишут.

– Но ведь первые годы театр был на подъеме, хотя тоже был маленьким и не слишком известным.

– Да, это так. – Алла задумалась. – У нас сложился постоянный контингент зрителей. Не большой, но зато эти люди ходили регулярно, приводили знакомых. Поэтому зал был всегда полон.

– Что же затем случилось? Согласись, ведь так не бывает, чтобы это произошло без серьезной причины.

– Возможно, пропал эффект новизны. Сначала мы были чем-то интересны, у нас были неплохие спектакли. Потом мы делали спектакли в целом не хуже, но и не лучше, на одном уровне. Зрители приходили к нам и не видели ничего для себя нового. И уходили, многие навсегда.

– Но почему так получилось? И кто в этом виноват? Женя?

– В театре всегда все зависит от режиссера, – не слишком охотно проговорила Алла.

– Значит, от него. Но в чем дело?

– Ну, откуда мне знать? – вдруг откровенно раздраженно сказала Алла. – Ты же жена, живешь с ним, должна знать лучше, что творится с твоим мужем.

– Да, ты права, – грустно вздохнула я, – должна, но не знаю. Тебе же известно, что с какого-то момента я перестала интересоваться театральными делами мужа. Теперь понимаю, что допустила большую ошибку, но прошлого не изменить.

– Да, уж, – произнесла Алла, не смотря на меня, – прошлое никогда не изменить. Особенно к лучшему.

Она не стала опровергать мои слова! Она же прекрасно знает о наших с мужем отношениях. Интересно, когда он жалуется ей на меня – до секса или после секса? Есть, правда, третий вариант – во время секса. Но я считаю его крайне маловероятным.

– Так что же случилось с моим мужем?

– Мне кажется, что в какой-то момент он погас. С какого-то момента им овладело что-то похожее на равнодушие. Если первоначально из него вырывался фонтан идей, то потом он вдруг иссяк. Повторял то, что уже было. В его работе появилась какая-то монотонность. И спектакли, соответственно, выходили такими же. Вроде бы вполне профессиональные, но без блеска. И зрители быстро это почувствовали. И проголосовали ногами.

– Хорошо, но почему новый спектакль вдруг получился таким ярким? Должна же быть причина.

Алла явно не торопилась с ответом.

– С какого-то момента он изменился. – Она произнесла эти слова с такой странной интонацией, что я невольно впилась в нее пристальным взглядом. Но Алла слишком хорошо владела собой, чтобы долго находиться под властью эмоций.

– Что же такое произошло, что он вдруг стал другим режиссером?

– Этот вопрос не ко мне. Если уж тебе неведомо, то мне и подавно.

Но я была уверена как раз в обратном. Она знала и знала то, чего не слишком хотела знать. И эта новость ломала всю мою концепцию.

– Видишь, я тебе мало помогла, – вдруг проговорила Алла. Эти слова явно означали, что она намеревается завершить наш разговор.

– Как знать, – возразила я. – Помнишь у поэта: «нам не дано предугадать, как наше слово отзовется». В любом случае, тебе большое спасибо.

– За что? – не считая необходимым скрывать удивление, спросила Алла.

– За то, что сузила область моих поисков.

– Как знать, – вдруг загадочно произнесла Алла.

Не знаю, как вас, а меня разговор с Аллой навел на некоторые мысли, без которых они бы вряд ли когда-либо пожаловали в мою головку. Ко мне пришло озарение, что творческое поведение моего супруга имеет определенные циклы. Я даже набросала нечто вроде графика. В итоге получилось что-то вроде синусоиды, где периоды подъема сменялись периодами упадка. Картина предстала передо мной столь наглядной, что я даже изумилась, что раньше не обнаружила подобной закономерности. Все же странная штука жизнь, господа, – живешь бок о бок с человеком, спишь в одной постели, занимаешься с ним любовью, а ничегошеньки про него не знаешь, почти как и про марсиан, если они существуют. И даже не понимаешь, как относиться к такому факту. И если я была бы одна такой простофилей, так ведь нет, я так полагаю, таких подавляющее большинство. Меньше всего знают о своих мужьях именно их жены. Но тогда зачем вообще вступать в брак? Чтобы всю жизнь пробыть в неведении? А может, это как раз то, что более всего необходимо для счастья?