Так плохо Кристиану не было никогда. Когда самолет начал отрываться от земли, ему показалось, что это его израненная душа расстается с телом, и он мысленно попросил Господа, чтобы не произошло ошибки и его ощущение оказалось верным. Но Бог не услышал Кристиана или на его душу у Всевышнего были совсем другие виды…

Кристиан провалился в глубокий, как обморок, сон и проснулся уже при посадке, ощущая ад в душе и невыносимую головную боль. Среди полного хаоса и разброда внутри себя он знал ясно и четко только одно — кем бы ни была Мария и кому бы она ни принадлежала, отказаться от нее равносильно смерти. Никогда жизнь так ясно не обозначала, что главное, а что второстепенное. Так уж получилось, что за эти двое суток он впервые осознал, для чего он родился на свет мужчиной. Да и вообще для чего родился! От этих мыслей Кристиану было и горько, и больно, и впервые в жизни по-настоящему страшно. Он и не подозревал, что существует на свете такой острый, животный, до холодной испарины страх потерять человека. Мария словно поселилась в нем, сделалась его вторым «я», его сутью, его смыслом и светом. От огромности этих незнакомых ощущений Кристиан чувствовал, что тяжело болен. Его физическое естество не успевало вслед за летящей в бездну любви душой адаптироваться к новому качеству. И он брел наугад вслед за светом, который зажегся в том Кристиане МакКинли, который до сей поры был ему неведом, брел на непослушных слабых ногах, переходя в другую жизнь, как в неслыханную веру. Он понимал, что сейчас ему, как воздух, необходимо одиночество; лишь покой и долгое общение с самим собой приведет его к осознанию и гармонии. Но это оказывалось непозволительной роскошью — сейчас он должен был бороться за чужую жизнь, ибо, как сообщил по телефону доктор Сэмуэль, Тина третьи сутки находилась под капельницей в предкоматозном состоянии.

Когда Кристиан предстал перед доктором Сэмуэлем, тот только коротко охнул. С мудростью гениального диагноста он не стал обольщаться тем, что этот бледный как стена, с заострившимися чертами лица и горящими воспаленными глазами коллега так встревожен состоянием своей жены. Он лишь властным тоном, не терпящим возражений, распорядился принести в кабинет кружку горячего бульона и крепкий кофе.

— Иначе тоже придется зарядить вас капельницей, — пробурчал он себе под нос с неразборчивостью, все же рассчитанной на тонкий слух собеседника.

— Что будем делать, коллега? — обратился доктор к Кристиану после того, как тот поспешно проглотил бульон и запил его крепким кофе по-турецки.

— Будем делать то, что необходимо для Тины, — слабо ответил Кристиан.

Доктор Сэмуэль включил компьютер, открыл необходимый файл и пригласил Кристиана подсесть к нему.

— Здесь все, что требуется для анализа состояния Тины за время вашего отсутствия. Ее биоритмы все время расходятся с ее собственным качеством жизни. Я ничего не буду объяснять вам, коллега, вы просмотрите все показатели, включая биохимию крови, кардио- и энцефалограммы, и сами сделаете все выводы. Вам лучше знать… географию ваших передвижений во времени и пространстве за последние трое суток. Чудеса случаются лишь там, где еще много непознанного, а значит, и не могут квалифицироваться как чудо. Человеческая психика парадоксальна… помимо знаний, наблюдений, исследований поминутно присутствует и в человеческом мозге, и со стороны высшей нервной деятельности то, что мы называем духовным миром… а туда ворота закрыты для самой тончайшей аппаратуры. Порой кружишь вокруг больного, как в жмурках. С завязанными глазами… И обостренно работающими органами всех остальных пяти чувств… и всякий раз возносишь славу тому дару, который мы зовем интуицией. Когда она доведена до ясновидения, медицина начинает шарахаться, говорят, это уже удел шарлатанов… Практическая деятельность обязана базироваться в первую очередь на очевидном. Но опять же, как в жмурках, часто глаза не видят, а интуиция подсказывает… поэтому глаза зажмуриваешь, чтобы не отвлекаться, а тут-то тебя и обвиняют в шаманстве…

В данном случае, коллега, биоритмы Тины каким-то непостижимым образом работают в унисон с вашими. Возникает серьезный дисбаланс всей работы организма. Словно ей пересадили от вас какой-то жизненно важный, но пока не известный на тонком уровне существующий орган. Ее психика питается им, получая не ту информацию, которую вы несете словами, поступками, поведением, а ту истинную, глубинную информацию, которая вами, возможно, не расшифрована или же прячется вами… пусть даже подсознательно, чтобы сохранить гармонию отношений.

Кристиан листал подборку всех проведенных исследований и приходил в отчаяние от несоответствия одних показателей с другими. Было такое ощущение, словно исходные данные из-за недобросовестности работников больницы перепутаны, взяты от разных больных и сведены воедино.

Кристиан откинулся в кресле возле компьютера и, сосредоточенно растирая кончики пальцев, точно готовился к операции, тихо произнес:

— Наверное, это большой грех — так зависеть от другого человека.

Доктор Сэмуэль раскурил трубку — всегдашние сигары, наверное, годились лишь для более ординарных ситуаций и, попыхивая неторопливо, покачал головой.

— Не будем говорить о грехе, коллега. И даже не потому, что это наша среда обитания… к сожалению, привычная и удобная среда… Я понимаю, вы имеете в виду, что человеку дан свыше дар уникальности и надо быть достойным этого дара, но все это применимо к какому-то идеальному человеку, не обремененному генетическим кодом, дурной наследственностью, привычками, привитыми детством, и слабостью характера. Механизм этот, коллега, запущен так давно, что попытки ориентации на изначального человека времен Иисуса Христа, с которого Спаситель божественным прозволением отшелушил налипший ветхозаветный грех, практически невозможны. Мысль, подхватывая только что усвоенную церковную проповедь, соединяясь с трепетом души, ликует, возвышаясь над реальностью, до первого соприкосновения с миром, где нет места ничему в чистом безгреховном качестве. Я не говорю о святых, коллега, но таких гениев религиозности немного, и о них отдельный разговор… Раз уж мы коснулись этой темы, я бы охотно поддержал общение Тины со священником. Умный, с интеллектом священнослужитель может подтолкнуть ее на путь выздоровления. Она — человек верующий и даже несколько раз высказывала желание почаще ходить в храм. Хотя… все эти импульсивные пожелания, как мимолетные судороги, пробежали и исчезли…

Кристиан, соглашаясь с каждым словом доктора, с удивлением чувствовал, как одновременно все в нем протестует. Не против доктора, не против жалкой беспомощной Тины, даже не против его самого, точно выбитого из седла и не могущего вот уже несколько часов обрести под ногами почву. Он протестовал против той формы бытия, которая предполагала сосуществование красоты и уродства, добра и злобы, верности и измены, простодушия и коварства и изощренного перетекания одного в другое. Для утешения человечеством было изобретено понятие диалектики, и люди вынуждены смиряться с тем, что количество добра рождает новое качество, и почему бы этому качеству не называться злом… Не сотвори добра — не получишь зла… Извращенные сатанинские игры — вот чем отдает эта диалектика. Все это мгновенно промелькнуло в голове Кристиана, и наткнувшись на умный, проницательный взгляд доктора, он натянуто улыбнулся: