мастерства. Все записывал в тетрадку. Спрашивал, как преподавали в Школе-студии МХАТ, как играли корифеи, с которыми Вицин когда-то выходил на сцену. Дома готовился к занятиям, показывал «учителю» этюды. Просил давать ему задания, советовался: «Может, мне басню выучить?» Когда хозяйка звала его выпить чаю, спрашивал: «А вода у вас откуда? Из-под крана? Тогда мне лучше молока. А молоко вы на рынке покупаете? Я пью только с рынка». И жена Георгия Михайловича к следующему визиту гостя старательно готовилась — на рынке. Крамаров опасался всякого вреда здоровью, хотя и был «йог», и Вицин говорил ему, шутя, что индийские йоги пьют воду, в которой стоят. «Ученик» волну юмора подхватывал, а все-таки не тот был для него случай, чтобы шутить.

Георгий Данелия, режиссер:

«Савелий был правильным, не актер-гуляка. Не пил, не курил. Если мы долго снимали в помещении, в какой-то момент просил проветрить. Никогда не опаздывал на съемки, являлся подготовленным, заранее отрепетировав. Все замечательно, но когда требовалась импровизация, приходилось с ним бороться».

Ему хотелось правильной, предсказуемой, понятной жизни, а благополучие, прежде всего телесное, было для Крамарова категорией сакральной — после ранней потери родителей и перенесенного в юности туберкулеза. Всякий, с нежного возраста знающий, как уязвим и смертен человек, либо начинает воспринимать свое существование с непоколебимым спокойствием, либо — с трепетом. Повредить телу для таких — катастрофа. А если еще небеса наделили талантом, то никак нельзя пренебрегать «сосудом». Поэтому все, что позволяет держать форму и сохранять «легкое дыхание», для таких людей хорошо. Так и Крамаров получал удовольствие от того, что в интеллигентных кругах тогда считалось моветоном: от следования первой части классического афоризма: «В здоровом теле здоровый дух» — вероятно, даже не слышав его продолжения — или от материального достатка (не избытка!). Ему было с чем сравнивать.

Александр Левенбук:

«Первое приличное пальто на Саве — мы тогда только познакомились, в самодеятельности — было пальто Лившица. А на актерской фотооткрытке, позднее продававшейся во всех киосках „Союзпечати“, он снят в моей рубашке, которую жена привезла мне из Бразилии».

Эта рубашка — символическая, наглядная, словно вышедшая из пословиц деталь, как многое у Крамарова с его тяготением к последней простоте: друг «снял с себя» рубашку, чтобы прикрыть «голого» приятеля. Впрочем, спустя некоторое время вчерашний бедняк уже поднакопил гардероб.

Георгий Данелия:

«Савелий был человеком с налаженной жизнью. Умел и деньги заработать, и машину купить, и квартиру».

Он доставал заграничные вещи и с ощущением причастности к избранному сообществу носил их, немного и внешне, и тайной гордостью за свой вид напоминая стилягу. Бывшего обездоленного парнишку теперь манило все, что имело флер далекой красивой жизни.

Мильон прелестниц

Его искреннее желание быть благополучным сочеталось с удивительной наивностью — и в то же время с умением ставить паруса по ветру. Недаром персонажи Крамарова чаще всего — простаки и пройдохи в одном флаконе. Они видят свою удачу, но так смешно бегают за ней, так молотят воздух руками и ловят ветер ртом, что удача, казалось бы, не может не ускользнуть, но, будучи дамой милосердной, все-таки дается им в объятия. Вот и Савелий, настояв, чтобы его на казенной машине отвезли в больницу на прогревание (как будто роли Косого, подарка для комика не хуже Гамлета для трагика, мало), тем самым едва не подпортил себе репутацию. Но в итоге ничего страшного не произошло, Данелия задействовал Крамарова и в других своих картинах.

Те выкрутасы, что идут от нежного сердца, — в минус не засчитываются. Особенно если это — театр в жизни, гротеск в повседневности. Иные крамаровские попытки жить хорошо тянут на сценку в комедии. Вот по огромному блату Савелий достал себе в почти безлошадной стране аж «фольксваген» и, как рассказывают, любил подъезжать на нем к магазину «Лейпциг», куда наведывалась имеющая какой-никакой вкус к хорошей жизни публика. С непринужденным видом Крамаров стоял возле своего четырехколесного сокровища, и направлявшиеся в большой советско-немецкий «бутик» модные девицы «лорнировали» прохлаждавшегося возле сказочной иномарки и «пленировавшего» их актера, уже известного, но еще не достигшего той популярности, которая потом могла бы запросто смести крамаровскую машину вместе с ним самим.

Александр Левенбук:

«Савелий приобрел к автомобилю два комплекта запчастей, но в то время ремонтировать иномарки в нашей стране было настолько сложно, что „фольксваген“ он продал и купил „жигули“».

Пришлось вроде как из кареты пересесть в таратайку, хотя тоже достаточно дефицитную, но судьба не бросила мечтательного Савелия. Что он получал там, у магазина? Восторженные взгляды девушек? Так вот тебе, внешне не Алену Делону, в комплекте со славой зачарованное внимание мильонов прелестниц, некоторых, красавиц и умниц, — особенно.

Александр Левенбук:

«Он же был веселый, с юмором, обаятельный, одевался со вкусом, да еще всенародный любимец, а слава — вещь, которая притягивает. Моя первая жена, манекенщица, свидетельствовала, что Савелий многим красавицам нравился. И женщины его любили, и он их».

Виктория Токарева:

«В первый раз я встретила Крамарова на рижском взморье, на пляже. Я была никакая не „Виктория Токарева“, а просто молодая и привлекательная девушка. Бросив на меня взгляд, он сказал мне: „Мы пойдем с тобой в ‛Лидо’, только после, а не до“ („Лидо“ — в то время знаменитый ресторан в Юрмале. — И. К.). Я и не думала идти с ним в ресторан, и вообще была замужем, но не в этом дело. Собравшись искупаться, Савелий нарочито приказным голосом заявил мне: „Перспективка на дакрон“. То есть я, незнакомая ему молодая женщина, должна была присматривать за его брюками из дакрона, модного тогда материала. Я хохотала, и он хохотал. Крамаров хотел, чтобы вокруг него становилось шумно, весело — исподволь был занят своей комедийной маской.

Успехом у женщин он пользовался. На банкете по поводу выхода на экраны „Афони“, где снимался Савелий, он сидел с девчонкой лет двадцати с небольшим, хорошенькой, вертлявенькой и, видимо, мечтавшей выйти за него замуж, настолько она была вся… как таблетка — бери и глотай. Он нравился женщинам, потому что был известен, а женщин это притягивает. В то же время Крамаров казался им легкой добычей, потому что был некрасивый. Но дамы ошибались: Савелий не испытывал никаких комплексов по поводу своей внешности. И был он не таким уж некрасивым, а даже с шармом».

Нина Маслова, актриса: