А я тщательно осматриваю компьютер, проверяю историю запросов в браузере и поиск файлов. Щелкаю по последним открытым папкам.

Ничего необычного.

Звонок на мобильный телефон заставляет отвлечься. Давыдов.

– Значит, воруешь документы? – ухмыляется он, и я слышу на фоне шумный город.

Видимо, вышел на улицу, подальше, чтобы точно никто не услышал. У меня начинает развиваться мания преследования (а вдруг тут повсюду «жучки»?!), поэтому я оглядываюсь и отвечаю максимально обобщенно:

– Угу. Представляешь?

– Не представляю. Довольно сложно одновременно перекачивать информацию и слушать мою сестрицу.

– Какие мысли по этому поводу?

Давыдов задумчиво цокает языком.

– Никаких. Валерьевич показал мне отчет о скачанных файлах. Там всякий шлак. Из чего я делаю вывод: тебя хотели подставить самим фактом воровства. Представь, как это выглядит со стороны. Новый человек, второй день на работе, а уже занимается кражей сведений. Ещё и не признает этого. Чем не повод тебя уволить? Если я прав, тогда у меня предложение, – он выдерживает мхатовскую паузу. – А давай сегодня устроим засаду на твоего воришку?

– В смысле?..

– Ты, я, пустой кабинет… звучит соблазнительно.

– Дав…! – но вспоминаю о гипотетических жучках и давлю возмущенный вскрик на половине. – Давай попробуем. Ты думаешь, он объявится опять?

– Нет, но вдруг? – в его голосе мальчишеский азарт. – Короче, план действий таков. В шесть вечера выходишь через главный ход и идешь к кофейне, которая на углу. Дальше – разберемся.

– Есть, сэр, – усмехаюсь, заразившись задором Влада.

Вот как от него отказаться, когда он умудрился обвинение превратить в игру?

Как быть, если ты вся, с ног до головы, погрязла в мыслях о том, чего уже никогда не будет? О вашем будущем и прошлом? О том, что вы могли бы всё исправить – если бы изначально поступили иначе. Или о том, что всё сделали верно, потому что за семь лет успели бы ещё трижды разойтись…

Я жила без него спокойно, почти нормально. А теперь как будто помешательство. Пытаюсь выдержать нейтралитет, но тянусь. Сама не знаю, чего хочу.

А чего хочет он?..

***

Мы встречаемся у кофейни и через боковой вход, доступ от которого есть у Давыдова, пробираемся обратно на этаж. Приемная закрыта, Катенька не из тех, кто засиживается допоздна. Коридор пуст, но на всякий случай мы храним молчание, а я даже снимаю туфли, чтобы не стучать каблуками по полу.

Давыдов прикладывает палец к губам – выглядит шикарно, горячо как в кинолентах категории «для взрослых», – и я согласно киваю. Молчим, понятно.

Открываем дверь и просачиваемся внутрь. Влад снимает сигнализацию, а я задергиваю жалюзи, чтобы никто не увидел даже наших теней.

Мы находимся в темноте, освещаемой только светом фонаря с улицы. Бывший муж опускается на стул для посетителей и жестом указывает мне на кресло начальника (ну, то есть мое кресло). Ага, спасибо, добрый человек.

– А сколько ждать? – шепчу.

– Ну, давай часик, ради приличия выждем, и пойдем, – пожимает он плечами. – Я сегодня для подогрева сплетен несколько раз обмолвился о недопустимости кражи информации и о том, что жуткая кара настигнет нарушителей. Разумеется, без имен! Но если среди присутствующих был тот человек – он понял, как я взбешен. Ты в шаге от увольнения, заяц.

– Ты ещё скажи, что возможность работать я должна заслужить, – хмыкаю всё так же шепотом. – Как мне загладить свою вину, босс?

– Ну, для начала можешь носить мне кофе по утрам. В нижнем белье, допустим.

М-м-м, так это же прямо как мечтала Оля. Дословно практически. Точно подруга не пропадет, она интуитивно догадывается, чего хотят деловые мужчины.

– Ничего страшного, если я надену нижнее белье поверх брючного костюма?

– Нет, мы так не договаривались.

– Мы вообще никак не договаривались, – кресло скрипит от любого движения, и я встаю, иду в угол кабинета и беззастенчиво плюхаюсь прямо на пол, чтобы не выдать нас раньше времени.

Надеюсь, уборщица хорошо выполняет свою работу, и я не утону в пыли.

Давыдов усаживается рядом, вытягивает ноги в идеально наглаженных брюках, расслабляет тугой галстук.

– Ты хорошо выглядишь, Сергеенко.

– Конкретно сейчас? – уточняю. – На полу?

– Нет, вообще. Да-да, я помню, мы не обсуждаем личное, но считай это комплиментом начальника, а не мужчины. Ты правильно одеваешься, ты умеешь себя подать. У тебя большое будущее.

– Угу, большое будущее, – повторяю со скепсисом. – Я с отделом до сих пор не могу найти общий язык. Меня в штыки воспринимают, а каждая просьба у некоторых вызывает истерику. Прикинь? Я этой заместительнице, Валентине Дмитриевне, говорю: «Узнайте у логистов про поставки», а у неё слезы на глазах выступают. Её якобы заставляют. Вот какой из меня руководитель?

– Нормальный, прекрати забивать голову всякой чушью, – ладонь Влада находит мою и ободряюще сжимает, тотчас отпустив. – Валентина на это место всегда метила. Она и про бывшего главбуха сплетни распускала, а ты, молодая, красивая, её вообще из состояния равновесия вывела. Надоест – увольняй. Сократим её должность, и дело с концом. Почему какая-то древняя змея заставляет тебя усомниться в собственных возможностях?

Мои губы расплываются в улыбке. Он говорит это так спокойно, взвешенно, что не возникает сомнений: всё будет хорошо. Пока меня прикрывает Владислав Евгеньевич – мне нечего опасаться. Давыдов умеет источать флюиды уверенности.

Он всегда был такой. Когда я дрожала перед экзаменами, он поддерживал меня сообщениями. Когда шла на первое в своей жизни собеседование – по телефону уверял, что всё получится. Получилось, кстати. Я в итоге туда и устроилась.

Раньше эти вещи казались мне самим собой разумеющимся, но теперь они вспоминаются с теплом.

Может быть, Давыдов не был рядом, но он умел защитить меня даже вдалеке.

Он сидит так близко, и мой уставший от недосыпа и переживаний мозг не придумывает ничего лучше, чем положить ему на плечо мою же голову. Я понимаю свою оплошность слишком поздно и тотчас отдергиваюсь, но Влад резко поворачивается. Он берет моё лицо в ладони и долго изучает сквозь кромешную тьму.

Я ощущаю взгляд кожей…

…и не могу запретить ему смотреть на меня или касаться.

В темноте гораздо проще признаться себе в банальной истине: нас влечет друг к другу. Это очевидно. С того самого первого поцелуя – «захотел вспомнить», ну-ну, – после которого всё пошло наперекосяк. Мы можем сопротивляться, да только бесполезно. Мы – как разные полюса магнитов, и нас тянет друг к другу.

– Поцелуй меня? – прошу, зажмурившись. – Обещаю, не буду ругаться.