- Быть откровенным, то я рад,что он исчез. Из него бы не получился мудрый правитель. Я, конечно, знаю: укаждых Повелителей есть какая-нибудь маленькая слабость, но у него их былакуча. Он бы просто загубил все, - заворчал Габриель.

- Кто? - полюбопытствовала я.

- Я про сына Повелителя. Уменя почему-то было предчувствие, что с ним что-то случится.

Я вспомнила, что Габриельговорил о том, что никому неизвестно дальнейшая судьба сына Повелителя послеего отъезда.

Я хмыкнула. В семье не безурода. Повелитель надеялся на своего сына, а его сынок - легкомысленныйоказался, попросту неподготовленный, чтобы нести такую ответственность.

- Дорофей вместо того, чтобыдумать о будущем своего народа отдавал предпочтение человеческим слабостям -выпивка, женщины, игры в карты, - пробурчал Габриель.

Мне показалось или онсказал...

- Как его звали? - потребовалая, уже встав с кровати.

Вампир посмотрел на меня,пытаясь догадаться, что это подняло меня с кровати. Не увидев ничего, онотвернулся. Затаив дыхание, я ждала.

- Дорофей его звали.До-ро-фей.

Я опустила глаза вниз, пытаясьне выдать свое мрачное торжество, и еле сдерживалась, чтобы не захохотать, какбезумная. К счастью, Габриель ничего не заметил и продолжал заниматься своимделом.

Да... очень скоро папочкаотправится за своим сыночком. Темная захохотала, полностью меня поддерживая.Хоть в чем-то мы находим общий язык.

Глава 6

Кто бы мог подумать, что ядоставила Повелителю столько неприятностей. Убила его сына, поставила наследиетрона под вопрос. Вины за собой не чувствовала, лишь мрачное удовлетворение.Иногда я не понимала своей цели. Ну, убью я Повелителя, посею смуту, у вампировначнется восстание, может даже война. Ведь именно этого я и хотела - посеятькрупицы сомнений среди вампиров. Внебрачные сыновья никогда не пойдут другпротив друга, мечтая как можно скорей сесть на трон, даже если это им и снитсяпо ночам. Они называют это благоразумием и любовью к соплеменнику. ' Мы всебратья и сестры' - вот их девиз. На мой взгляд, это банальная трусость.По-моему, их первый Повелитель страдал паранойей, что вот за каждым углом замкаего будут поджидать вампиры, которые захотят снять его с насиженного местечка.Вот он придумал и внушил, что вроде мы все тут родственники, а Повелительявляется образом справедливого карателя, которому должны повиноваться, ибокаратель будет вынужден принимать острые меры по искоренению непослушных. Авампиры - наивные простаки и поверили, что Повелитель чуть ли не Бог. Кровососынуждаются в свежих идеях. А я с радостью примусь за их просвещение.

Еще что я поняла, находясь вэтом милом замке то, что они все высокомерные придурки и идиотки. Одна воттакая идиотка сидела сейчас передо мной и читала книгу. Не вампирша, а снежнаякоролева какая-то. Вся ее фигура излучала холодность, самодовольство ивысокомерие. Книгу она держала на таком расстоянии от глаз, что я бы ничего неувидела. Спина прямая, нога на ногу, а еще она периодически поправяла волосы,которые, кстати сказать, и не лезли на глаза. Привычка что ли? В контраст ей, ясидела, сгорбившись, да и вообще блистала манерами. Кашляла, хмыкала, сопела,нарушая гробовую тишину, которая так нравилась вампирше. Это было понятно потому, как она вздрагивала каждый раз, когда я громко прихлебывала из чашки чай.Один раз я даже подавилась, не специально конечно. Вместо того, чтоб любезнопостучать меня по спине, она лишь поджала губы. Мне нравилось выводить ее изсебя. Если бы Габриель не сказал, что это его мать то, я бы даже ей врезала.Интересно, а вампирши умеют драться или они больше по части женских драк?Визжание, выдирание волос и прочее.

- А Габриель, когда былмаленьким, был хорошим мальчиком? - спросила я, переходя к части разговорнойатаки. Сейчас мы покажем ей, какая я плохая девочка. Когда Габриель наспредставил, эта дамочка посчитала, что я его подстилка, поэтому церемониться сомной не стала, а обозвала меня всеми хорошими словами, которыми знала. Скучно.Я думала, у нее хоть где-нибудь темперамент будет. Она и сказала, что я вешаюсьему на шею и что хочу получить его деньги, и что я корыстная смертная женщина,не ценящая ничего духовного и чистого. Ну и богатая фантазия. Габриель,конечно, разъяснил ей ситуацию и объяснил - зачем я здесь. Было видно, что онаошеломлена, однако она прикрыла это за извинением, которое нельзя считать таковым.И вот настал час расплаты. Будем медленно выводить ее из себя.

- Да.- Было мне ответом. Онадаже не оторвалась от книжки, чтобы посмотреть на смертную корыстную женщину.

- Вы растили его одна?

- Да.

- А вы были знакомы сДорофеем?

- Да.

- А Габриель женат? - глупыйвопрос. Я и так знаю, что он свободен.

- Нет.

- А вы рады, что он не женат?

- Да.

Каждая мамочка не всегда рададелить сына с невесткой. Эта, небось, как можно дольше захочет держать Габриеляпод крылышком. Не дай Бог попадется какая-нибудь плохая женщина, котораязахочет заполучить его деньги.

- А сколько Габриелю лет?

Тут она не выдержала и окинуламеня холодных взглядом.

- Думаю, если бы он хотел,чтобы вы знали, то сказал бы.

Ну, наконец-то полноценнаяфраза. Я хмыкнула и откинулась в кресле, закинув ногу на ногу, специальнозабыв, что у меня на коленях стояла пустая чашка. То, что она была дорогая,было видно сразу - как раз то, что нужно. Чашка полетела на пол и разбилась.Вампирша смотрела на осколки, широко распахнув глаза.

- Ой! Какая я неловкая! -невинно хлопала глазками я, пытаясь изобразить невинную овечку, хотя мнехотелось дико рассмеяться, видя, как у нее начал нервно дергаться глаз.

- Это же... это же...- онаявно задыхалась от недостатка слов. Ой, что сейчас будет... Полчаса пыталасьвывести ее из себя, а всего - то нужно было разбить чашку.

Смотря на нее, мне показалась,что она побледнела, если это конечно возможно. Однако тут подоспел Габриель.

- Я вернулся, - весело сказалон. Увидев мать, задыхающеюся от возмущения, он перевел хмурый взгляд на меня.- Что случилось?

Ну, правильно, чуть, что таксразу я виновата. Мне ничего не оставалось, как глупо похлопать глазками иуказать на осколки.

- Да вот. Чашку разбила, -жалобно протянула я. Оставалось только всхлипнуть и достать платочек, коивсегда носят благовоспитанные девушки.

Видно, Габриель не поверил мнеи продолжал хмуриться.

- Мама, не надо так...-обратился он к матери, которая была на грани истерики.

- Это же была любимая чашкамоей мамы! - завизжала она, топая ногой. Стекла в комнате угрожающе затрещали.