Со временем я поборола депрессию, научилась заново любить жизнь и выбросила уже начавшую скапливаться в шкафу темную одежду. Я запретила себе думать о его словах или принимать их всерьез. Но если навязчивая мысль поселяется в голове, то ее сложно оттуда вытравить. Я все также мечтаю сделать какого-нибудь мужчину счастливым. По-прежнему хочу счастья для себя, дом, полный детского смеха. Я фантазирую о том, как мои дети спорят, какого вида хлопья будут на завтрак. Представляю себе, как они с визгами прыгают в бассейн на заднем дворе, влюбляются и льют по этому поводу первые слезы. Как я провожаю их учиться в университет и едва сдерживаюсь, чтобы не расплакаться. Все это – часть моего воображаемого мира, который, как я знаю, никогда не воплотится в реальность. И присланные Тришей фотографии, вкупе с широкой сверкающей улыбкой Дрю – очередное тому напоминание. Я пустышка, неспособная сделать мужчину счастливым.

Я отворачиваюсь, чтобы незаметно вытереть слезы, но от внимательного Дрю ничего не ускользает. Он откладывает телефон на тумбочку и садится на край кровати.

– Иди сюда, – тихо говорит он, раскрывая объятия, в которые я с радостью окунаюсь. Я начинаю рыдать по своей загубленной жизни, а он просто гладит меня по спине и волосам, успокаивая. – Тихо, маленькая. Ш-ш-ш. Я не знаю, о чем ты плачешь, но в жизни все поправимо, малышка До. Все поправимо.

Я качаю головой.

– Кое-что никогда не исправить.

– Все можно исправить, кроме смерти, Долли. Все без исключения.

– Ты не понимаешь, – говорю я, шморгая носом.

– Тогда объясни.

– Не хочу об этом говорить.

– Тогда не будем. Если все же передумаешь, я тебя выслушаю.

– Ты меня осудишь.

– Никогда, моя девочка, – отвечает он, целуя меня в макушку.

Потом Дрю берет мое лицо в свои ладони и стирает слезы с моих щек. Смотрит мне в глаза своим серьезным взглядом и внезапно атмосфера в комнате меняется. Дрю гладит щеки все нежнее, его зрачки становятся все больше. Слезы испаряются вместе с тем, как начинают краснеть щеки. Я чувствую, как приоткрываются мои пересохшие губы, и я неосознанно облизываю их. Дрю следит за этим движением, а в следующее мгновение его взгляд заменяют губы.

Дрю

Хочется пошутить про Долли со вкусом персика, но сейчас, когда ее губы жадно сливаются с моими, мне не до шуток. Мне, черт возьми, совсем ни до чего нет дела, потому что я наконец держу ее в своих объятиях. Целую, пробуя на вкус, и наслаждаюсь тем, насколько она отзывчива. Стоит только запустить язык в рот Долли, как из нее вырывает тихий стон, который срывает с петель мою сдержанность.

А дальше только сплетение языков, горячее дыхание, стоны и грохочущее в груди сердце. Шорох одежды и хаотичные поглаживания. Мурашки по коже и нежное тело в руках. Я прихожу в себя, когда уже нависаю над обнаженной Долорес, а мой член в нескольких миллиметрах от ее входа. Она растрепанная, с затуманенным взглядом и искусанными, припухшими от поцелуев губами.

– Ты совершенство, – шепчу, медленно погружаясь в ее податливое тело. – Черт, Долли, – стону, зажмурившись. Потому что могу прямо сейчас опозориться, как подросток.

Долли тугая и горячая. Идеальная. Как будто ее создавали специально для меня. Эти тихие стоны и огромные голубые глаза, светлые волосы и хрупкое тело. Она настолько безупречная, что мне невероятно тяжело сдерживаться. Хочу ее всю, без остатка. Начинаю двигаться, и Долли выгибается, царапая мою спину короткими ногтями, без сомнений оставляя на коже красные борозды. Когда она вот так извивается подо мной, все в мире как будто встает на свои места. Словно сошедшая с орбиты Земля со скрипом возвращается на место.

Я не забывал Долорес ни на секунду, она всегда была в моих мыслях и сердце. Но когда мы были студентами, Долли сказала мне, что больше мы не должны видеться. А чтобы я наверняка согласился, сообщила, что уже переспала с парнем в университете, и не раз. Тогда было очень больно, потому что я начал влюбляться в нее. В сумасбродную девушку в безумных нарядах и с неисчезающей с лица улыбкой. Тогда я пообещал себе, что перестану думать о ней и окунусь в новую жизнь. Было непросто. Ради такого я даже прервал всякое общение с лучшим другом Адамом, потому что рядом с ним всегда была Триша. А где она, там и Долли. Так что я одновременно потерял любимую девушку и лучшего друга. И как бы странно это ни звучало, потерять друга, с которым мы вместе переживали все передряги с четырех лет, было легче, чем утратить связь с ней. Как будто вырвали сердце, порубили его на маленькие куски и скормили диким собакам.

Я держался все эти годы подальше от нее, убеждая себя, что остыл и чувств больше нет. Но стоило мне только увидеть ее в кабинете Марка, все вернулось. А теперь, когда мы видимся каждый день, чувства только растут. И меня это ни хрена не пугает. В этот раз я не буду притворяться. Теперь я заставлю ее понять, как мы подходим друг другу, и что нам нужно быть вместе. Вряд ли я отпущу Долли когда-нибудь. Особенно после того, что между нами происходит в этот момент.

Она идеальная. Я жадно ловлю взглядом каждое ее движение, каждый замутненный страстью взгляд, когда она выгибается мне навстречу. Хватаюсь за каждое слово, которое она стонет или шепчет.

– Боже, быстрее, Дрю. Пожалуйста, быстрее, – молит она, приподнимая бедра и встречая мои толчки.

И я даю ей все, о чем она просит. Я всегда буду давать ей все. Даже если она будет просить о чем-то запредельном, я все равно переверну весь мир и положу к ее ногам то, в чем она нуждается. Меня можно было бы назвать идиотом и скривить при этом в ироничной усмешке рот. Но мне плевать. Так глубоко начхать на чужое мнение, когда дело касается моей малышки До.

– Господи, Дрю. Черт, да! – выкрикивает она, и я чувствую пульсацию на своем члене.

Долли выгибается сильнее и зажмуривается, достигая вершины. Ее ноги дрожат, а ногти впиваются мне в шею. Она ловит воздух пересохшими губами, и я не могу оторвать взгляд от ее лица. Так люблю ее, что в груди ноет. Чувствую приближение моего оргазма, то, как жар поднимается по всему телу, и я взрываюсь. Это ни с чем не сравнимое ощущение – быть внутри Долли в момент оргазма. Оно поглощает и засасывает, еще сильнее привязывая меня к ней. Моя. Только моя.

Прихожу в себя и прижимаю к себе хрупкое тело, наслаждаясь ее тяжелым дыханием и ощущением трясущихся пальцев на моем затылке. Вдыхаю ее запах глубже и не могу им насытиться. Медленно провожу губами по ее шее, не в силах оторваться от нежной кожи с ароматом Долли. Обнимаю крепче, как будто если отпущу, она сбежит. Хоть Долорес не дергается и смирно лежит подо мной, я все равно держу ее в объятиях, как в тисках, потому что даже не могу представить себе мысли хоть на минутку отпустить ее.

– Ты меня задушишь, – сипит она и я ослабляю хватку.

– Прости, – шепчу, продолжая целовать скулы.

– Дрю, слезь с меня, – просит Долли, а я делаю вид, что не слышу. – Дрю, слезай, – повторяет Долли, слегка толкая меня в грудь.