Перекатываюсь на кровать и, ложась на спину, тяну ее за собой. Долли без сопротивления ложится сбоку, кладет голову мне на грудь, а ногу забрасывает на мои. Идеальное положение. Оно позволяет мне одной рукой играть с ее волосами, а второй гладить бедро. Мы лежим так молча до того момента, пока наше дыхание не выравнивается, а потом Долли заговаривает:

– Это ничего не значит.

Моя рука в ее волосах замирает.

– В каком смысле? – спрашиваю я.

– Во всех смыслах, Дрю. Ничего не значит. Мы переспали и на этом все. Никаких ожиданий, никаких отношений.

В груди больно кольнуло. Ситуация повторяется. Долли снова пытается оттолкнуть меня, но в этот раз я готов к этому противостоянию. В последние пару недель у меня было много времени, чтобы подумать. И я принял твердое решение насчет наших отношений, и теперь отступаться от него не намерен. Мне уже не восемнадцать лет, чтобы обижаться на ее слова и идти по инерции туда, куда она меня подталкивает.

Вздыхаю и отвечаю:

– Жаль, секс был отличный. Придется поискать себе кого-то более сговорчивого.

– Пошел ты, – шипит Долли, ударяет меня ладошкой в грудь и пытается отстраниться, но я не позволяю. Крепче прижимаю к себе и со смехом целую в макушку.

– Пусти, придурок, – брыкается Долли. Она ерзает на моем бедре, и я чувствую, что нам предстоит второй раунд. – Ты извращенец! – восклицает она, глядя на член, который уже в полной боевой готовности салютует ей.

Я широко улыбаюсь, наблюдая за тем, как Долли жадно рассматривает доказательство моего желания. Она тяжело сглатывает и медленно выскальзывает из моих объятий. Теперь я не держу ее, потому что знаю, куда она направится. Долли слегка раздвигает мои ноги и становится между ними на колени. Последний горячий взгляд на мое лицо, и она опускается ниже. А следующее, что я чувствую – жар ее рта на головке. Это будет чертовски долгая ночь.

Долорес

Мы снова в дороге. Концерт в Бостоне был просто взрывным и мы оторвались по полной. В этот раз я посетила афтерпати и теперь лежу в спальне автобуса с больной головой, пока Роб на чистую режет кадры в основной части автобуса. Я уже час обещаю себе вот-вот встать и проконтролировать его работу, но не могу себя заставить сдвинуться ни на сантиметр. Вчера я снова переспала с Дрю. Дважды. Один раз в гримерке во время концерта, а второй во время вечеринки в номере. После этого мы спустились и продолжили праздновать, как ни в чем не бывало.

Я стону, переворачиваясь на живот. Корю себя за то, что дважды вхожу в одну и ту же воду, но я просто не могу устоять перед чарами Дрю Нортона. Он настолько лакомый кусочек, что его хочется постоянно облизывать, как самое вкусное мороженое. Мой мобильный начинает жужжать на тумбочке и я нащупываю его, не глядя.

– Алло, – хрипло произношу в трубку, даже не позаботившись посмотреть, кто звонит.

– Долли? Что с голосом? С тобой все хорошо? – слышу встревоженный голос Триши.

– Да, Триш, все нормально.

– Почему ты разговариваешь так, как будто не просыхала три дня?

– Всего одну ночь. И легла спать под утро.

– О, так ты веселишься?

– Не то слово. Не могу себя заставить встать и пойти работать.

– Где вы?

– Едем в Нью-Йорк из Бостона.

– О, так дорога будет короткой.

– Меня так качает и тошнит, что это будет самая долгая поездка в моей жизни.

На той стороне раздается мелодичный смех подруги.

– Как Дрю?

Я зависаю на несколько секунд, а потом решаю рассказать ей о нас. Повествование выходит сбивчивым и больше похожим на исповедь, но Триша все внимательно выслушивает, а в конце спрашивает:

– И почему я не слышу радости в голосе?

– А чему радоваться, Триш? Ты же знаешь, что я порченый товар.

– Ты дура, а не порченая, Долли. Может, ты позволишь ему самому решить, что ему нужно? Может, он совсем не хочет детей.

– Хочет.

– С чего ты решила?

– Видела бы ты, как он рассматривал фотографии твоих парней.

– Ими просто невозможно не восхищаться, Доллс. – Как будто зная, что о них говорят, Ник и Норт подают голоса, вызывая мою улыбку. – А если серьезно, то ты снова затягиваешь себя в болото, в которое в свое время тебя окунул Оливер. Не смей делать этого, Долорес.

– О, и имя мое второе назовешь?

– Надо будет, назову. Короче, подруга, дай мужчине шанс. Может. Из этого выйдет что-то стоящее. – Я отвечаю коротким «угу», потому что у меня нет сил на споры. – А ты знаешь, что завтра в Нью-Йорке пройдет Фестиваль красок Холи?

– Нет.

– О, ты должна в этом поучаствовать за нас двоих, а потом прислать мне фотографии этого безумства. Так я прочувствую атмосферу. Иначе я скоро загнусь тут среди подгузников, Доллс.

Я смеюсь. Мы еще долго обсуждаем Фестиваль красок и концерты группы, на которых я уже успела побывать. Триша берет с меня обещание раздобыть для нее автографы парней и заехать к ней в гости вместе с Дрю, когда будет концерт в Вашингтоне. Потом меняет свое мнение и просит раздобыть им с Адамом пропуск за кулисы. Мы много смеемся и обсуждаем предстоящую встречу, а потом прощаемся, когда малыши начинают требовать свою маму назад.

Несколько минут я пялюсь в потолок автобуса, а потом все же встаю и, шаркая, иду к Робу помогать ему с монтажом.

Концерт в Нью-Йорке проходит отлично. Не без парочки инцидентов, конечно, но ситуация поправима. В этот раз афтерпати я пропускаю, потому что мы договорились все вместе посетить Фестиваль Холи завтра, поэтому мне нужно отдохнуть. Вечером Дрю обманом заманивает меня в свой автобус и после секса мы ложимся спать. Вообще он как будто отыгрывается на мне за все те годы, что мы не были вместе. Постоянно ловит меня в самых неожиданных местах, чтобы поцеловать приласкать или заняться сексом. Откровенно говоря, я только для видимости строю из себя неприступную скалу, наивно полагая, что так нам будет легче расстаться, когда закончится тур. В глубине души я прекрасно понимаю, что в этот раз мы не выйдем из этой битвы без увечий. Потому что в моих мыслях и в жизни становится настолько много Дрю, что я, кажется, начинаю забывать, как я жила без него все это время.

Утром нас будит грохот в автобусную дверь.

– Просыпайтесь, голубки, пропустите все веселье! – раздается крик Ника с той стороны.

Я выныриваю из сна и звуки за пределами автобуса становятся отчетливее. Такое ощущение, что вся наша огромная компания – съемочная группа вместе с музыкантами и работниками сцены – собрались у дверей автобуса Дрю. Я так и представляю себе, как мы выходим, а целая толпа людей пялится на нас. Я поежилась от мысли об этом. Прогулка по аллее позора в самом ее первозданном виде. Переворачиваюсь на бок и смотрю на спящего Дрю. Он такой умиротворенный во сне и спокойный. Обычно Дрю очень улыбчивый и уравновешенный, но когда работает, он сосредоточен и немного хмурый. И эта его сторона мне тоже безумно нравится, потому что она – неотъемлемая часть этого потрясающего мужчины.