– Дед составил завещание, – призналась я.

– И в чью же пользу?

– В мою, – вздернула я подбородок, понимая, что забиваю гвоздь в крышку собственного гроба.

– Как интересно! – пропел Городецкий. – Сегодня вы стали наследницей, и в этот же день наследодатель чуть не отправляется к праотцам! Вы предлагаете мне не заметить странности в этом совпадении?

– Думайте, что хотите. Это ваша работа – думать. Вам за нее платят. И, подозреваю, неплохо.

Пропустив мое ядовитое замечание мимо ушей, Городецкий зашагал дальше в сторону кухни и задал новый вопрос:

– У кого-то еще были мотивы желать смерти вашего деда?

Я растерялась:

– Не знаю… Карен с ним почти не общается… Брат живет за счет Деда – зачем ему пилить сук, на котором он сидит? Тетка вроде приехала мириться с Дедом… Но на самом деле что я могу вам сказать? Я же понимаю, что под подозрением мы все: я, Карен, брат, Мария. Ведь мы теоретически могли желать Деду смерти, потому что все являемся его наследниками. Думаю, никто, кроме Деда, меня и моего мужа не знал, что единственной наследницей сегодня назначена я. Так что и тетка, и брат, могли расстараться, пребывая в заблуждении, что наследство будет делиться на всех родственников. Пожалуй, только сиделке невыгодна смерть ее пациента, пока генерал на ней не женился. Да еще Фрося вряд ли желала Деду смерти…

Тут я запнулась, вспомнив, как домработница рыдала на кухне, узнав о намечающейся свадьбе своего хозяина. В ушах снова зазвучали невольно подслушанные слова старой женщины: «Старый хрыч! Да чтоб ты сдох, окаянный! Чтобы ты сдох!»

Почуяв мои колебания, детектив вытянул из меня и эти подробности. Я их выложила с тем бо́льшим удовольствием, что еще прекрасно помнила, как сегодня Фрося была готова рассказать Городецкому о том, что это именно я изготовила яд, если бы я сама в этом не призналась.

Так, в разговорах, мы дошли до кухни. Фрося поднялась нам навстречу с табуретки.

– Ефросинья Матвеевна, выйдите на минуточку, – попросил детектив.

Когда Фрося удалилась, он заставил меня показать, куда я поставила пузырек с ядом до того, как тот исчез, а затем спросил:

– Скажите, а как выглядит цианистый калий?

– Вы когда-нибудь видели сахарный песок? – ответила я. – Вот так же этот цианид и выглядит.

– А на вкус он какой?

– Практически безвкусный.

– И куда его можно подмешать?

– Да куда хотите: в еду, в питье – в воде он хорошо растворяется, в этаноле плохо.

– В чем?

– В спирте.

– А-а-а. Понятно. Я почему спрашиваю… У нас проблема. Где-то в доме, возможно, еще хранится пузырек с ядом, и отравитель, не исключено, решится повторить свою попытку. Необходимо обеспечить Федору Семеновичу безопасное питание. У вас есть предложения?

Я пожала плечами:

– Странно, что вы спрашиваете об этом у одной из подозреваемых… Ну, для того, чтобы быть уверенным, что в пище нет цианида, можно кормить его вареными яйцами, цельными свежими овощами, фруктами, зеленью. Воду можно набирать из-под крана. Поручите это Лидочке – уж она проследит… Это в ее интересах… А вы не думаете, что теперь Деда попытаются убить каким-то другим способом?

Глаза сыщика вспыхнули:

– И вы можете сказать, каким?

Проклиная себя за свой несдержанный язык, я поспешила откреститься:

– Да откуда же мне знать?

Однако интерес в глазах Городецкого не спешил гаснуть. В его движениях и голосе вдруг снова, как раньше, возникла ленца. Он подошел ближе, оперся рукой о стену над моей головой, смерил меня взглядом и произнес, растягивая слова:

– Вы очень интересный персонаж, Елена Викторовна. Мне будет очень жаль, если именно вы окажетесь отравительницей.

Так и не поняв, что это было: комплимент или угроза, я вывернулась из тесного пространства между стеной и мужским телом, жар которого я буквально ощущала даже на расстоянии, отступила на шаг и парировала:

– Из нас двоих у меня преимущество: мне уже точно известно, что я не преступница, а вы еще этого не знаете. Желаю вам скорее докопаться до этой истины.

Изобразив ледяное спокойствие, которого вовсе не испытывала, я гордо покинула кухню, ощущая себя победительницей, но, увы, только в этом раунде.

Поднимаясь наверх, я рвала и метала: да что себе позволяет этот сыщик! Расхаживает по всему дому, отдает распоряжения, лезет в нашу жизнь. Если бы я была владелицей дачи, этот Антон-пинкертон мигом бы отсюда вылетел. Но хозяин тут Дед…

На мгновение мелькнула мысль, что, если бы покушение удалось, сейчас дачей и всем остальным наследством распоряжалась бы я….

Подойдя к двери нашей с Кареном спальни, я открыла ее и замерла от удивления: у кровати на полу стояла на коленях… Мария Данваль.

Я шагнула в комнату. Тетка, явно не ожидавшая моего появления, торопливо поднялась на ноги, суетливыми движениями отряхивая джинсы, в которые успела переодеться – ведь с утра я ее видела в брючном костюме.

Более неловкую ситуацию было трудно себе вообразить. Интересно, она собирается как-то мне объяснить, что она делала на коленях в чужой супружеской спальне? Или у них во Франции, это в порядке вещей?

Прояснение ситуации я начала с банального вопроса:

– Что вы тут делаете?

Мария сверкнула извиняющейся улыбкой:

– Лена, я же просила называть меня на «ты», помнишь?… Представляешь: зашла к тебе поговорить, увидела, что никого нет, и уже собралась выйти, как вдруг у меня расстегнулась сережка и закатилась под кровать. Пришлось ее доставать оттуда. К счастью, я легко ее отыскала, – она продемонстрировала холеный кулачок, в котором что-то было крепко зажато, и тут же опустила это «что-то» в карман.

– И о чем вы… ты… хотела со мной поговорить? – спросила я.

Мария прошла мимо меня, закрыла дверь и прислонилась к ней спиной:

– Ты только не обижайся, но я хотела поговорить о твоем муже.

– Вот как? – вспомнив их совместную прогулку при луне, холодно осведомилась я. – Внимательно слушаю.

Внутри у меня зашевелилось нехорошее предчувствие.

Тетка замялась, наверное, подбирая слова, а потом продолжила:

– Я понимаю, что это не мое дело… Но все-таки мы не чужие друг другу, и мне кажется, я должна рассказать тебе то, что узнала… Хотя, может, тебе это и так известно… В общем, когда вчера Карен провожал меня на речку, он… Ну, он попытался приударить за мной… Сначала это выглядело, как невинный флирт… У нас в Европе немножко другие стандарты общения… Знаешь, все эти обязательные приветственные поцелуи в щеки даже между не очень хорошо знакомыми людьми… Я думала, что поведение Карена тоже из этой оперы: он просто пытается быть со мной милым и гостеприимным… Но он начал… как это… распускать руки. И я была вынуждена напомнить ему о том, что он женат, а он рассмеялся и ответил, что жена для него не помеха, и вас давно уже ничего не связывает, кроме, извини, повторю его слова: «нечастого скучного секса»… Я сказала, что не верю ему, а он достал свой сотовый телефон, открыл в нем записную книжку, продемонстрировал целую кучу женских имен и еще добавил, что каждый месяц у них в фирме проводится корпоративная вечеринка, которая всегда заканчивается в сауне с этими… которых называют пютан… коман лё традюир… как это по-русски?..