– Хороши шутки-прибаутки,– прошептала она обиженно и любопытства ради, спросила. – Не уж-то таким, как я старым, срок дают? Или ты не знаешь, такой же темный, как мужики.

– Зависит от тяжести преступления.

– Я б ее, злодейку, не гнала,– призналась старуха.– Пенсия маленькая, часто задерживают. Дочка в России, сама безработная, помощи неоткуда ждать, вот и торгую, чтоб с голоду ноги не протянуть. Самогон мой дюже крепкий и чистый, как слеза. Так тебе самогон нужон?

– Да, Степана помянуть, как полагается. Налей-ка бутылку.

– Пошто так мало? – удивилась она. – Вас же там, целая гоп-компания, голодная орава. Ты сам-то попробуй, шынок. Налить стаканчик? Бесплатно, угощаю.

– Нет, спасибо, – отказался он.– Бутылочку налей и довольно. На больше денег нет.

– Это у вас-то, в карьере, денег нет,– лукаво усмехнулась она. – Шапку по кругу пустили бы. Так уж быть от себя литр дам за упокой души раба божьего. Пусть Степану земля пухом будет. Царство небесное. Хто ж мне теперяча стенку переложит? Завалится хата и меня придавит. Може, ты сподобишься, а?

Она тепло, умоляюще поглядела своими выцветшими, некогда синими глазами на майора. Он смягчился под ее взглядом, опустил голову и решил: «Пришлю к ней арестантов, пусть подремонтируют избушку, пока не завалилась».

– И напою тебя, шынок, и накормлю, что Бог послал, – уговаривала она.

– Потом, Матрена Даниловна, договоримся, а сейчас меня мужики заждались, – поторопил он ее. Старуха пригласила его в хату. Он нагнулся, чтобы не задеть за косяк низкой двери, и последовал за ней в полутемное помещение. Как из погреба потянуло плесенью. В углу под самым потолком тускло мерцала икона Казанской Богоматери. Старуха достала из старинного сундука трехлитровую бутыль. Через воронку наполнила бутылку. Собралась и вторую наполнить, но Белозерцев остановил:

– Довольно, Матрена Даниловна, остальное потом. Вы закройте бутылку, чтобы не пролилась.

– С пробками проблема, шынок,– засуетилась она.– Газет не выписываю, дорогие, одно радио в хате по хохляцки балаболит, ни черта не разберешь, о чем в той Верховной Раде шумят, а простым людям не легче. Чем же закрыть бутылку?

Белозерцев с трудом удержал себя от подсказки.

– И давеча, когда Тимоха приходил, пробку не могли сыскать,– ворчала она.– Ах, старость не радость, совсем забыла, У меня есть старые обои. Хотела выбросить, поди, сгодились в хозяйстве.

Из-за спинки старого с просевшими пружинами дивана старуха достала ободранный рулончик и оторвала от него полоску.

– Давайте я сам сверну, – он взял из ее рук полоску с зеленым орнаментом. «Так и есть, самогон от бабки Матрены, даже без сравнительного анализа ясно» – с удовлетворением подумал он и спросил вроде бы невзначай.– И давно вы затыкаете бутылки сбоями?

– Да, как Тимоха прошлый раз приходил, а до того из газеты пробки делала. Сколько раз мужикам говорила, штоб со своей тарой и пробками приходили. А все одно как горох об стену, – посетовала она и вдруг воспрянула духом. – Мой первак, что слеза и горит синим пламенем. Это Клавка, она живет на соседней улице, в бражку добавляет карбид, чтобы мужики по быстрее одурели. А ее подруга Явдоха подмешивает куриный помет. Мой напиток натуральный, безвредных добавок, сама иной раз стаканчик– другой выпью и на душе веселее становится. Я шибко дорожу маркой, чтобы мужики к другим не повадились.

– А где живут эти Клавдия и Явдоха? – поинтересовался Белозерцев.

– Сдались они тебе, милок, со своим вонючим самогоном, – небрежно махнула она рукой. – От их зелья тебя враз пронесет, того гляди, отравишься или ослепнешь. Мой напиток еще никому не навредил. В следующий раз, когда деньги появятся, заходи ко мне, я таким вежливым гостям всегда рада. Салом и соленым огурчиком или квашеной капустой угощу, как полагается. А к другим не ходи, у них не самогон, а отрава.

– Что ж вы, Матрена Даниловна, мужиков спаиваете, а они в семьях скандалы устраивают, жен как сидоровых коз, избивают? – укорил Василий шутливо.

– Денег на жизнь не хватает, вот и приходиться мудрить, чтобы с голодухи ноги не протянуть, – призналась старуха. – Водка, вино нынче дорогие, бедноте не по карману, вот я и спасаю людей от тоски-печали.

«Эх, бабка, прикрою я твою и другие лавочки, хотя не от хорошей жизни вы гоните самогон, но закон есть закон», – с грустью подумал майор.

– Вот вам, Матрена Даниловна, за хлопоты,– Василий подал ей крупную купюру. Заткнул горлышко бутылки пробкой и положил в карман куртки в качестве вещдока. Старуха несколько секунд, низко наклонив голову, рассматривала номинал купюры.

– Шынок, у меня сдачи не будет. Ты ж плакал, что денег нет? – напомнила она и подала назад купюру.– В другой раз занесешь. На хлеб у меня пока есть, молоко коза Фекла дает, а яйца куры несут. Буду жива, Бог помилует.

– Сдачи не надо, – майор отвел ее руку – Это вам за услугу.

– Какая ишо услуга? Я старая, больная женщина, – всполошилась она.

– Успокойтесь, вы оказали большую услугу следствию. Я – майор милиции Белозерцев,– представился он.

– Што ш ты, шынок, старой больной бабке столько времени голову морочил? Сразу бы и назвался, а то с виду вежливый, добрый … Господи, шо со мной будет? – испугалась старуха. – Чуяло мое сердце што-то неладное. То-то гляжу человек незнакомый культурный, одежа чистая. Тимоха, наверное, заложил, по миру пустил. Вы меня арештуете? В тюрьму на старости лет посадите?

– Нет, Матрена Даниловна, это административное нарушение,– успокоил он. – Для вас сделаем снисхождение. Вместе подумаем, как вам помочь. Самогонный аппарат, увы, придется конфисковать. Ждите в гости участкового инспектора. Я похлопочу, чтобы вам оказали материальную помощь. И от моих денег не отказывайтесь.

– Как же без аппарата. Для своих нужд компрессы, настойки,– причитала она, пряча в карман передника купюру.

– Сейчас мы вместе поедем в карьер, и вы опознаете грузчика Тимоху, – сказал майор.

– Хто ж его не знает, Тимоху то? – пришла в себя старуха. – Если милиции надо, то я кого угодно опознаю, вы мне только на ухо шепните. А его за версту видно.

– Кого угодно не надо,– возразил Василий, – Только мужчину который вчера утром брал у вас самогон.

– Он и брал две бутылки,– не поняла возражений старуха.

–Вы собирайтесь, а я вызову машину,– велел майор и связался по радиостанции со следователем:

– Володя, с бабкой Матреной свидание состоялось. Судя по пробке, самогон ее изготовления. Возьми с собой Будченко и двух бойцов «Беркута». Анатолий пусть прихватит изделие – слепок. Заезжайте за мною и бабкой Матреной, а затем вместе в карьер. Похоже, дело приближается к развязке. Он сообщил адрес Матрениной хаты.

5

Белозерцев услышал гул двигателя и вышел во двор в тот момент, когда к калитке подкатил милицейский УАЗ. Окликнул хозяйку, хлопотавшую с живностью во дворе.