– Эй, ты же сам купил мне это платье. Что не так?

– Выглядишь как шлюха.

Я внутренне закипела, дрожь предвкушения скандала поднималась от живота к горлу.

– Раздевайся, ты никуда не идёшь.

– Почему?

– Ты, бл4дь, что, не русская? Не поняла? Раздевайся!

– Да, успокойся! Меня уже ждут, поэтому я иду на день рождения в любом случае.

– А теперь подробнее, кто именно тебя там ждёт.

– О Боже… Не начинай опять!

– Раздевайся, – рявкнул он.

Я не выдержала и запустила в него стаканом с барной стойки. Он отклонился в сторону, а стакан отскочил от стены и разбился в мелкую крошку о керамогранитный пол.

Андрей в две секунды оказался рядом, с яростью схватил меня за плечи и толкнул меня назад, я долетела до коридора, снесла спиной дверь, остекление которой тут же превратилось с груду мелкого битого стекла.

Всё это произошло в считанные секунды. Увидев, как он приближается ко мне, я, не обращая внимания на боль, побежала по стеклу в ванную и закрыла дверь изнутри. Ступни представляли кровавое месиво, колени подгибались. Я включила холодную воду, села на край ванны и стала вымывать осколки из ран. Меня трясло, слёзы бесконтрольно текли по щекам, руки дрожали.

Мои плечи сжались от последующего грохота, сердце упало вниз. Он выбил дверь и наотмашь ударил меня по голове, отчего я лбом впечаталась в противоположный край ванны, а потом упала в ванну почти в бессознательном состоянии. Видимо его отрезвила кровь, потому что вся ванна была красной от крови. Шерхан достал меня из ванны, усадил к себе на колени, обнял и начал бессвязно шептать на ухо, перебирая мои мокрые волосы: «простипоостипростименятаклюблютебяпростипростипрости».

С того инцидента на улице Светланской прошел месяц, когда он почти силком засунул меня в машину, а потом грубо заволок домой. Он не извинялся, он не раскаивался. Абсолютно спокойно ровным голосом Андрей предупредил меня, чтобы я больше никогда не разговаривала с ним так, не смела на него орать и сомневаться в его адекватности. Потом я плакала, принимая душ, а когда пришло время спать, я постелила себе на диване. Шерхан пришел через пятнадцать минут, сгрёб сопротивляющуюся меня в охапку и унес в спальню. Впервые во время секса я ничего не чувствовала. Мой мозг просто отключился.

С того дня всё в моей жизни перевернулось с ног на голову.

* * *

После того, как вызванные на дом медики обработали мои ноги, мне сделали успокоительный укол, и я провалилась в сон.

Утром я проснулась от головной боли, у меня поднялась температура. Андрея не было дома. Кое-как добравшись до телефона, я позвонила куратору моей группы и предупредила, что я заболела. В ванной в зеркале я увидела, что верхняя часть лба одна сплошная лиловая гематома.

Я добралась до кровати и опять уснула.

Проснулась я от того, что кто-то гладит мои волосы. Шерхан сидел на кровати, рядом лежал гигантский букет белых роз. Он провёл согнутым пальцем по щеке.

– Прости меня. Тебе очень больно?

Я молчала. Мне было страшно, хотя я со всех сил старалась не показывать этого.

– Нельзя было так, – он продолжал гладить меня по щеке, – Не молчи, скажи что-нибудь, наори, стукни, только не молчи вот так.

В голосе было столько отчаяния. Я не выдержала и заплакала, а он сгрёб меня в охапку, прижимал к себе и говорил, какой он дебил. А я плакала, потому что поняла, что нахожусь в глубокой 4опе.

Два дня я была погружена в мои мысли и в поиски решения. Пока не обнаружила, что решения нет. Мне вдруг открылась истина – он никогда не отпустит меня, от осознания этого меня обуял ужас, я просто лежала и плакала. А затем на третий день я попыталась поговорить.

– Кот, – он вздрогнул и обернулся, – Кот, отпусти меня.

– Кысь, о чём ты?

– Я хочу вернуться к себе. Отпусти меня, а?

– Я не хотел тебя обижать, прости. Что мне сделать, чтобы ты меня простила?

– Андрей, мне больно рядом с тобой. У нас ничего не выйдет.

– Значит так, Кысь. Ты со мной. И у нас всё хорошо. Поняла?

– Я хочу уйти.

– Так тебя никто не держит. Да? – он злобно прищурился, – Только попробуй. Я тебя из-под земли достану.

Потом он задумался и добавил:

– Нет, теоретически ты, конечно, можешь попробовать. Но не советую. Но не забывай о своей семье. Это будет несправедливо.

Вот и всё. Я выдохнула, мурашки побежали по позвоночнику. Это была прямая угроза. Кто этот монстр? Я отказывалась узнавать парня, которому ещё несколько месяцев назад я читала сказки в реанимации.

Вечером погода изменилась, и его опять сразила головная боль. Я нашла его на кровати в обычной напряжённой позе, обхватившим голову руками.

– Иди сюда, – я присела рядом и притянула его к себе, а потом уложила его голову на колени и начала водить пальцами по линии волос, гладить виски, затылок. И полночи я держала на коленях голову, гладила короткие волосы и тихонько пела. Два сломанных человека, он – физически, я – морально, и мы цеплялись друг за друга в попытке закрыть свои дыры и стать одним целым.

Утром край накрыл циклон.

После того, как мои повреждения зажили, жизнь вернулась в прежнее русло. С единственным исключением – я боялась, и страшно мне было постоянно, двадцать четыре часа семь дней в неделю.

Случаи бесконтрольной агрессии бесповоротно вошли в нашу жизнь, и с каждым разом Шерхан всё больше и больше напоминал мне зверя.

12

От автора

В книге не будет описания прямых агрессивных жёстких сцен насилия, но будут описаны прямые последствия таких действий. Напомню, что подобное в разной степени переживает каждая четвертая женщина в России.

Когда я начинала писать эту книгу много лет назад, тема домашнего насилия так широко не обсуждалась, да и само это явление почти отрицалось. Сегодня эта тема в нездоровом тренде.

Насилие невозможно оправдать. Прошу каждого, кто читает эти строки, внимательно посмотреть на своё окружение, возможно кому-то рядом нужна ваша помощь, но им просто стыдно об этом попросить.

Я потеряла счёт времени. Всё дни смешались в одну большую кучу из цифр и названий дней недели. Память выхватывала только вспышки ярости Андрея, швыряния меня об стену, физическую боль и мой страх. У меня появилась своя шкала страха. Теперь я измеряла мои эмоции по десятибалльной шкале и