причислена к Линдисфарнской епархии, кафедру которой занял человек, уже известный нам как апостол Нижней Шотландии. После многих лет работы в Мельрозе Кутберт переехал на Святой Остров и так же энергично занялся проповедью в тамошних болотах, как делал это раньше на берегах Твида. Проповедник оставался там и во время великого раскола, последовавшего за собором в Уитби, и сделался приором уменьшившейся монашеской братии, ведшей бесконечные споры, которые он тщетно пытался прекратить терпением и добродушием. Истомившись, наконец, этими бесплодными словесными турнирами, он ушел на маленький скалистый островок Бамборо, недалеко от крепости Иды, покрытый лишь водорослями и населенный только чайками и тюленями. Среди этого островка Кутберт выстроил из дерна и камней избушку, покрыв ее бревнами и соломой, но слава о его святой жизни достигла Эгфрита, который и пригласил его занять вакантную епископскую кафедру в Линдисфарне. Он прибыл в Карлайль, отданный епархии королем, когда вся Нортумбрия ждала результатов нового похода Эгфрита на пиктов.

Между тем могущество Нортумбрии было уже сильно подорвано. На юге Мерсия пыталась отомстить за поражение Вульфера. Его преемник Этельред снова захватил Линдисвар, и начатая им война окончилась только при посредстве архиепископа Феодора миром, отдавшим в руки Этельреда Среднюю Англию. Смуты на северной границе принудили Эгфрита идти к Форту. Предчувствие несчастья тяготело над Нортумбрией; оно поддерживалось и воспоминанием о проклятиях, которым предавали ирландские епископы короля за разорение его флотом ирландских берегов, что казалось святотатством для всех, кто любил отечество Айдана и Колумбы. Однажды, когда Кутберт стоял, склонившись над уцелевшим среди развалин Карлайля римским фонтаном, смущенным зрителям показалось, что его губы шепчут слова какого-то злого предсказания. «Может быть, — слышался им его шепот, — в этот самый час все опасности битвы кончились и дело сделано». Спрошенный на другой день о значении этих слов Кутберт отвечал только: «Ждите и молитесь!» Еще через несколько дней единственный уцелевший после страшного побоища солдат принес весть, что пикты при вступлении английской армии в Файф дрались отчаянно и что Эгфрит, вместе с цветом своего дворянства, лежит мертвым на далеком поле Нектансмира.

Это известие было смертельным ударом и для Кутберта: он вскоре оставил епископскую кафедру и удалился на свой остров, а еще через два месяца уже лежал на смертном одре, произнося тихим голосом слова мира и любви. Монахи поспешили сообщить о его смерти посредством сигналов: один из них побежал, держа в каждой руке по зажженному факелу, к месту, откуда свет мог быть замечен монахом, стоявшим на линдисфарнской сторожевой башне. Когда огонек там заметили и монах поспешно пошел с этим известием в церковь, случилось так, что братия Святого Острова пела слова псалма: «Ты, показавший своему народу свет Неба…». Это было похоронной песнью не только Кутберту, но и его Церкви и народу. Чужестранцы, не знавшие ни Ионы, ни Колумбы, завладели наследием Айдана и Кутберта. Римское исповедание снова водворилось там, и народ забыл, что почти исчезнувшая теперь церковь некогда боролась с Римом за духовное главенство над западным христианством и что в течение долгой борьбы с язычеством новая религия имела своим центром не Кентербери, а Линдисфарн.

Но работа нортумбрийцев не пропала бесследно. Их миссионерами и их мечом Англия была отторгнута от языческого мира и обращена в христианство; им обязана Англия и началом своей поэтической литературы. Но еще большая заслуга Нортумбрии состоит в том, что именно она впервые объединила различные племена англов и в течение полувека приучала их к совместному образу жизни, т. е. готовила почву, на которой выросла и развилась современная Англия.

Глава IV

ТРИ КОРОЛЕВСТВА (685–828 гг.)

Верховенство Нортумбрии над английским народом пало навеки со смертью Освью, а поражение при Нектансмире и кончина Эгфрита совершенно сломили ее владычество над северными племенами острова. На севере бегство епископа Тремуайна из Аберкорна возвестило о восстании пиктов против ее власти, в то время как на юге Этельред, наследовавший в 675 году Вульферу, сделал Мерсию ее опасной соперницей. Владения Мерсии, и без того простиравшиеся от Гембера до Ла-Манша, увеличились в первые же годы царствования Этельреда за счет покорения Кента.

Всем мечтам о национальном единстве пришел, казалось, конец, так как возрождение могущества западных саксов довершило разделение страны на три почти равносильных государства. Со времени поражения при Феддили, т. е. за сто лет до этого, западные саксы были совершенно ослаблены анархией и гражданскими междоусобицами и находились во власти как английских государств, так и бриттов. Мы, однако, уже видели, что в 652 году они настолько окрепли, что были в состоянии оттеснить бриттов до Перрета. Еще несколько лет мира и их король Сентуайн вступил в новую борьбу с бриттами и распространил свои владения до Квентока, а в 685 году король Сидуолла, наконец, также окреп, что начал борьбу с англами и овладел Суссексом. Величайший из саксонских вождей той эпохи король Ина все свое почти сорокалетнее царствование воевал за верховенство. На востоке он подчинил своей власти Кент, Эссекс и Лондон; на западе он продвинулся вокруг Перретских болот к более плодородным местам юга и на берегах Тоны возвел крепость для охраны границ своих новых завоеваний; из этого небольшого укрепления впоследствии вырос нынешний город Таунтон.

Таким образом, западные саксы сделались повелителями всей области, которая теперь называется Сомерсет и в которой, подобно острову, среди обширных, тянувшихся до самого Ла-Манша болот и топей возвышался Тор. У подошвы этой горы, на месте бывшего когда-то древнего храма бриттов, Ина основал знаменитый монастырь Глэстонбери, названный так по имени семьи Глестингов, принимавших участие в выборе места для обители и долго живших здесь в маленькой деревушке под тем же названием; монастырь этот продолжительное время был религиозной святыней для бриттов, а легенда о пребывании в нем «второго Патрика» привлекала туда ирландских ученых. Первые обитатели монастыря нашли там, как они утверждали, древнюю церковь, «построенную с нечеловеческим искусством». Тут же Ина заложил и свою собственную каменную церковь.

Заботы о духовном благоустройстве завоеванной страны Ина возложил на своего родственника Элдгельма, самого известного ученого того времени, возведя его в сан епископа новой Шерборнской епархии, включавшей в себя Сельвудский и Фромский округа. Епархия эта должна была стать духовным центром вновь приобретенных Иной провинций. При Ине появился также и самый ранний свод западносаксонских законов, показывающий, сколько забот для удовлетворения материальных и духовных потребностей своей страны принял на себя этот король. Поражение мерсийцев, попытавшихся напасть на Уэссекс, доказало и его умение защищать свои владения. Тридцатилетнее царствование Этельреда было эпохой почти